Похититель поцелуев

Я сделала шаг назад, и тупая боль в груди разлилась по всему телу.

– Вулф, ты нравишься мне. Не знаю почему, но нравишься, понял? С тобой мое тело меняется. Меня это все обескураживает, но это правда.

Господи, да было ли когда-нибудь иначе? Я произнесла самые искренние слова за всю свою жизнь. Лицо горело румянцем.

– Очень любезно с твоей стороны. – Он язвительно улыбнулся, вдруг становясь выше, крупнее и ужаснее. – Немезида, признайся. Думаешь, если позволишь мне трахнуть тебя, это повысит твои шансы поступить в колледж?

– Ч-что? – Я отшатнулась, не веря своим ушам. Он так и не поверил мне. Я ни действиями, ни словами не смогу его переубедить.

Вулф поднял руку и погладил меня по щеке. Обычно я наслаждалась его прикосновениями, словно они были ярким лучиком солнца в декабрьский день. Сегодня же от его рук я вздрагивала, но не от волнения. Меня затопило возбуждение, потому что он был здесь, был настоящим и потому что смотрел на меня. Но все казалось каким-то неправильным. Мое желание было неприличным и безрассудным. Даже злосчастным.

– Я не лгу тебе, – сказала я и прикусила губу, чтобы она не дрожала. – Почему ты всегда так дурно обо мне думаешь?

Вулф опустился губами к моим губам и прошептал:

– Потому что ты Росси.

Я закрыла глаза, вдыхая ядовитую ненависть и выдыхая надежду. Я словно тонула, хотя стояла посреди холла в объятиях мужчины, за которого скоро выйду замуж, и знала, на что придется пойти, чтобы спасти его от ненависти ко мне. Я просто не была уверена, что в финале смогу сама удержаться от отвращения к нему.

Вулф не хотел мне верить, и было слишком поздно и очень удобно признаваться, что я девственница.

Нет. Он должен узнать лично.

– Возьми меня, – судорожно прошептала я. – Переспи со мной. Скомпрометируй меня. – Я крепко зажмурилась, чувствуя, как моя гордость разбивается, испаряясь как туман. – Трахай меня так, чтобы я забыла Анджело.

Вулф шагнул назад, и я увидела, как в его душе бушует шторм.

Он слишком горд, чтобы принять мое предложение, и слишком зол, чтобы его отвергнуть.

– Пожалуйста! – Я вцепилась в воротник его рубашки и встала на цыпочки, прижавшись к нему всем телом. Мне в живот уперся его возбужденный орган, подарив фальшивую глупую надежду. – Я хочу тебя.

– Анджело ты хочешь сильнее.

Я яростно затрясла головой, целуя его подбородок, уголок губ, сами губы.

– Тебя, – еле слышно сказала я. – Только тебя.

Вулф крепко зажмурился, сделал глубокий вдох и отошел. Я мертвой хваткой вцепилась в ткань его рубашки.

– Ты мне отказываешь? Серьезно? – прошептала я ему в шею и, прижавшись губами к его щетине, ощутила, как дернулось его адамово яблоко, почувствовала, как напряжены его мускулы. Каждый сантиметр его тела пытался сопротивляться. Сопротивляться нам.

– Встань на колени, – прохрипел он, – и умоляй меня трахнуть тебя.

Я отшатнулась от него с круглыми глазами.

– Что?

– Ты трахалась с другим мужчиной на нашей помолвке. Уже дважды трахалась с ним после того, как мы обручились. Я хочу, чтобы ты встала на колени и умоляла трахать тебя, пока ты его не забудешь. И, боюсь, иного способа нет, Немезида, – сухо сказал он и приподнял густую темную бровь, в ярости сжимая челюсти.

Я онемела и прижала ко рту ладошки, чтобы сдержать мучительный стон, который готов был сорваться с моих губ. Лицо Вулфа оставалось равнодушным, безучастным. Как он может быть столь жесток с женщиной, с которой собирался провести остаток дней? Поздно было идти на попятный, если я, конечно, собиралась это сделать. Мне хотелось развернуться и уйти. Но я прекрасно понимала, что если так и сделаю, то между нами все будет кончено.

Вулфу нужно знать, что я не спала с Анджело. А после того как я много раз лгала ему об обратном, оставался лишь один способ доказать свое целомудрие.

Логика этой идеи была извращенной, но таким был и Вулф. Наши отношения с самого начала были безумными.

Всхлипнув, я начала опускаться перед ним на колени. Я крепко сжала веки, не желая видеть его лицо, пока избавлялась ради него от чувства собственного достоинства. Мама всегда говорила, что гордость – самое дорогое украшение, какое женщина может носить даже обнаженной. Но Вулф сорвал ее с моей шеи, и по полу покатились все жемчужинки уверенности. Я опустила голову, и, когда мои колени коснулись мрамора, с губ сорвался стон боли и ненависти к себе.

Я тебя ненавижу.

Ты мне нравишься.

Хотела бы я уйти от тебя.

Если не покажу Вулфу правду, он превратит мою жизнь в ад. Или еще хуже – выкинет у дома родителей, отменит помолвку и сделает меня посмешищем всего Чикаго. Он воспользуется всем этим против моего отца. А без него, который смог бы защитить меня и маму от нищеты, ирландцев или головорезов Синдиката, мы станем бедными, слабыми и безоружными.

Я потеряю все.

Не мне решать, вставать на колени или нет. Я не могла допустить, чтобы эта свадьба не состоялась. И не могла допустить, чтобы будущий муж не верил мне, поскольку знала, что это сделает нас несчастными и заставит сгорать от ненависти друг к другу.