Похититель снов

— Va bene?[12] — спрашивал меня Джулио каждые пять минут, вытирая мне лицо.

Небось какой-нибудь семидесятилетний гипертоник уже получил здесь сердечный инфаркт или инсульт, то-то он так внимателен ко мне. Но в таком солидном отеле люди не умирают! Умирающих потихоньку вывозят на скорой помощи в Падую.

Я оставался заключенным в своей грязи. Господи, как же это долго, эти десять или двенадцать минут, я даже сосчитать не могу, и на стене нет часов. Серое вещество. Теория ворот, the Gate Theory. Боль вызывает выброс «вещества П», но, к счастью, мой организм способен вырабатывать эндорфины, блокирующие эффекты «вещества П», пресинаптически или постсинаптически, мне все равно…

— Прего, — сказал Джулио.

Он скинул одеяло и протянул мне спасительную руку, которая, однако, была скользкой от грязи. Я ухватился за нее, попытался сесть и поскользнулся. Майн Готт! Вот этого-то и нельзя было допускать. Бедная моя спина! Я вылез из грязи. Джулио помог мне проковылять на другую сторону кабины. Он направил на меня живительную струю теплой воды — на шею, спину, ягодицы и подмышки.

— Прего, с другой стороны.

Новая струя воды на грудь, живот, мой сморщенный член и руки.

— Прего.

Я перебрался на другую сторону кабины, где булькали большие пузыри озона. Райское блаженство! Пятнадцать минут в теплой ванне при температуре 34 градуса по Цельсию.

— Это что, та самая «амниотическая фетальная ванна», как называет ее мой друг Людвиг Манн?

— Это то, что нас лечит. Возвращение к стадии эмбриона. Ведь у эмбриона не бывает болей в спине!

— Может, из-за секреции эндорфинов? Шестичасовая прогулка — и у вас выработается гораздо больше эндорфинов.

— Но эндорфины вырабатываются, и когда мы целуемся!

— Конечно, но в нашем возрасте приходится выбирать!

— Так и эндорфины-то бывают разные.

— Так или иначе, не знаю, может, это эффект плацебо, но уже больше двух тысяч лет люди сюда приезжают, чтобы избавляться от всяческих болей, со времен Нерона и Теодориха!

— Облегчать, снимать на время, но не избавляться насовсем!

— Да, снимать на время, но они ведь и не жили столько, сколько мы, и умирали здоровыми!

Звонок прервал ванну и мои размышления.

— А домани, а домани[13], грацие, Джулио!

В половине четвертого я уже был в своем номере и погрузился в глубокий сон, продолжая сильно потеть из-за предшествующей грязевой ванны. Почему же такой непреодолимый сон? Ведь студентов-то я учу, что повышенная температура окружающей среды как раз нарушает сон. Да, но для противодействия жаре включаются гипоталамические системы, расположенные почти на том же уровне, что и системы, ответственные за сон. И эндорфины… хватит, баста!

В восемь часов утра я был разбужен звонком от Луиджи, массажиста. С трудом вспомнил банальный сон: непрерывный беспричинный ночной лай двух моих собак под луной. Луиджи — опытный массажист. Нащупав шрам, он сразу понял, где главная болевая точка в моей спине. Междисковая грыжа, уже? Рецидив? А это можно вылечить? Да, со временем. Браво, Луиджи!

Затем я спустился окунуться в бассейне с водой 26 градусов пока немецкие туристы стояли возле бассейна с водой 32 градуса, ритмично поднимая руки по команде итальянского Тарзана: айн, цвай, драй, айн, цвай, драй.

Солнце уже вышло из тумана, наступившая жара разморила меня, и я снова заснул в кресле у бортика бассейна.

Только в два часа дня я сел на поезд до Венеции. Он пересекает зеленое венецианское плато и приходит на отвратительный вокзал Местре, одно из тех чистилищ, которые обязательно нужно пройти, чтобы оценить все великолепие Венеции (наряду со стоянкой Пьяццале Рома для тех, кто приезжает на машине, и претенциозным аэропортом Марко Поло для тех, кто прилетает самолетом).

Я сел в купе слева, против движения, чтобы не видеть шлюх, туман и этот жуткий вид промышленного предместья, которое тянется от Местре до Венеции. Над серо-синим морем протянулась сине-розовая линия острова Мурано, его маяк и белый силуэт кладбищенской стены.

Большинство пассажиров сорок первого вапоретто выходили как раз у вокзала. Я прошел вперед по солнечному пляжу. Посадка на борт и высадка каждого пассажира сочетались с ритмическим диким взревыванием двигателя. Справа от канала Санта-Кьяра пришвартовался «Legend of the Seas», один из самых больших круизных кораблей в мире. Из его высоченной главной трубы забавной формы вырывались жидкие хлопья дыма и смешивались с дымом из малых труб. Это семи-восьмипалубное чудовище, похожее на американский небоскреб, одно занимало всю водную поверхность вплоть до Стационе Мариттима. Из его утробы вылезли тысячи американских туристов и тут же заполонили весь центр Венеции.