Похититель снов

Спенс волновался. Праздник одновременно и нравился ему, и отталкивал. Он чувствовал себя деревенщиной, приехавшим в город посмотреть выступление уродов; зрелище и завораживало, и вызывало тошноту. Все вокруг казалось чуждым и странным. Пребывая на протяжении всей жизни в мире книг и научных исследований, он даже не догадывался о существовании чего-то подобного. Он просто не располагал соответствующим опытом.

Аджани старался держаться рядом с другом, объясняя, обращая внимание Спенса на действительно интересные номера. Гита тоже временами пускался в объяснения, но часто отвлекался то на одно, то на другое, так что толку от него было мало. Он с удовольствием присоединялся к танцорам, и пару раз его даже выставили на передний план. В итоге цветочные гирлянды висели на нем в три ряда. Круглое лицо Гиты сияло мальчишеским энтузиазмом; он вел себя так, словно грандиозное представление затеяли только для его удовольствия.

Когда на небе появилась первая вечерняя звезда, Спенса и его спутников отвели обратно в банкетный зал и усадили за огромный стол. С их мест открывался прекрасный вид на шумный праздник.

Им, наряду с другими высокопоставленными гостями и министром, сидевшим неподалеку, сначала подали красивые миски с розовой водой для рук и горячие полотенца с запахом лимона. Затем по залу побежали слуги с подносами, уставленными свежей выпечкой и другими закусками.

Губернатор появился на балконе прямо над лужайкой на виду у гостей за столом и горожанами. Его приветствовали оглушительными аплодисментами. Гости за столами хлопали стоя и с таким же воодушевлением, как и народ на лужайке.

Фазлул в ослепительно белой тунике, в штанах, отороченных серебром, в белой чалме с огромным сверкающим камнем на лбу, воздел руки, и на лужайку пала тишина. Он произнес несколько слов, которых Спенс не понял, а затем снова поднял руки, и празднование вспыхнуло с новой силой. Спенс догадался, что губернатор благословил собрание и рекомендовал насладиться праздником в полной мере. Короткое выступление очень понравилось народу, и они рьяно взялись исполнять высочайшее повеление.

Губернатор с женой — статной темноволосой красавицей в переливающейся бледно-зеленой одежде, — спустились по широкой лестнице, соединявшей балкон с террасой, и начали обходить гостей. Они ненадолго задерживались возле каждого, говорили несколько слов и двигались дальше. Дошла очередь и до наших путешественников.

Все трое стояли в нерешительности, пока губернатор представлял их жене:

— Вот люди, о которых я тебе говорил, дорогая. Они спасли Амбули и привели ее в город. Джентльмены, моя жена Сарала.

Прекрасная госпожа подняла сложенные вместе ладони и поклонилась им.

— Намасте, друзья мои. Спасибо за Амбули. Она, как вы уже догадались, любимица моего мужа. Мы рады, что вы посетили наш праздник. Надеюсь, нам удастся поговорить в другой обстановке. До нас так редко доходят новости из внешнего мира… — Она снова улыбнулась, и Спенсу даже почудилось, что дама подмигнула. — А гости бывают у нас еще реже. Нам надо основательно поговорить.

— Для нас это будет неизъяснимое удовольствие, — великосветским тоном ответил Аджани. Губернатор довольно сухо кивнул и отошел со словами:

— Надеюсь, вечер доставит вам удовольствие. Уверяю вас, такого вы еще не видели.

— Что-то его определенно сдерживало, — прошептал Спенс Аджани, когда Фазлул и Сарала отошли. — Ты заметил, он даже не посмотрел на нас, пока говорила его жена?

— Согласен. Довольно странно. — Аджани пожал плечами. — Не стоит задерживаться здесь. Мне будет спокойнее подальше от такого могущественного хозяина.

— А он в самом деле такой могущественный? Я не знаю, как мне с ним себя вести…

Аджани снова пожал плечами.

— Уверен, что мы делаем из мухи слона. Нет же ни одной причины, по которой мы могли бы попасть под подозрение.

— Может, и нет, но я чувствую опасность, когда он говорит с нами…

Внезапно перед террасой послышались странные звуки. Музыканты в костюмах с барабанами, тамбуринами и флейтами заиграли жуткую, потустороннюю музыку. Со всех сторон к ним спешили танцующие девушки.

— Кажется, нас ждет очередное выступление, — предположил Спенс.

— В Индии танцы — это образ жизни. Здесь все танцуют. Каждый танец имеет свое значение. Мы сейчас видим танец радости. Костюмы передаются от матери к дочери из поколения в поколение. Говорят, «хорошо танцевать —угодить богам».

Спенс с сомнением наблюдал за танцорами. Очень замысловатые жесты, шаги и движения под барабаны казались Спенсу скорее напыщенными, чем танцевальными. Но гибкие тела в девушек красочных одеяниях с обнаженными животами приводили его в восторг. Золотые ожерелья, серьги и кольца в носу сверкали в такт, пока девушки танцевали, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее.