Похититель снов

— Я с ним встречалась четыре дня назад, или, точнее говоря, мы встретились. Мы даже провели вечер в «Киприани». Просто невероятно, у вас тот же голос… И тоже что-то с ногой, — сказал она, посмотрев на мою трость.

— Увы, дорогая мадам, та же нога. Это редкий генетический тип артроза, им же страдала и наша бедная матушка. Потому-то мой брат и лечится в Монтегротто. Развитие этой болезни, к несчастью, необратимо. Нам обоим предстоит операция, — грустно сказал я, повесив голову.

— Просто невероятно. Конечно, различия есть: прическа, бородка, усы, серьга, костюм… Но, клянусь богом, вы — профессор Мишель Жуве!

Я усадил ее рядом с собой. Мне не следовало много болтать.

— Дорогая мадам, вы закажете что-нибудь?

— Чашку капучино, как и вы. Брат-близнец, брат-близнец, — повторяла Бьянка, — так вот почему ваш брат всегда интересовался двойняшками! Но он мне никогда про вас не рассказывал, — сказала она.

— А вы что, его хорошо знаете?

— Я была в Лионе, в вашей лаборатории, в прошлом году.

— В его лаборатории, — заметил я.

— Ну да, ваш брат однажды даже пригласил меня домой, но ни его жена, ни дети ничего не говорили про вас.

— Вы знаете, дорогая мадам, это ведь своего рода семейный секрет. Я ведь белая ворона. Мой брат стал настоящим ученым, а я — неудачник. Тот, кто ничего не может довести до конца. Но ни мои племянники, ни моя племянница меня не стыдятся, чего — увы! — нельзя сказать о моей золовке, — продолжал я.

Бьянка все еще сомневалась.

— He могу поверить своим глазам. Вы совершенно одинаковы.

— Есть несколько признаков, которые позволяют нас различить — в физическом плане, конечно. У меня есть шрам на спине, которого нет у него. А если бы, по случаю, вы узнали моего брата интимно, то обнаружили бы черное родимое пятно у него на мошонке, которого нет у меня.

Она покраснела.

— Я вас умоляю. Во всяком случае, ваш брат поделикатнее вас!

— Прошу прощения. Мой брат ведь только с кошками общается. Он и стал вежлив, как кот: молчит и мурлыкает.

— А росли вы вместе?

— До войны да. Потом он ушел в армию, занялся медициной. Я остался дома и поступил на научный факультет.

— По какой специальности?

— Биологическая океанография. Моя диссертация была посвящена половой жизни гигантского кальмара.

Удивительно, как легко я выдумывал мою новую, виртуальную жизнь! Я в самом деле становился другим человеком и уже с некоторым сожалением и снисходительностью посматривал на того, «другого», которого я покинул, быть может, навсегда…

— Вы много путешествовали?

— При моей работе — даже слишком, особенно в сторону Антарктики. Туда, где размножаются гигантские кальмары. У них глаза — как кастрюли, тридцать сантиметров в диаметре!

— Терпеть не могу этих осьминогов… А вы часто видитесь с вашим братом?

— Не очень. Я сюда приехал, потому что испытывал денежные затруднения. А сейчас они еще более обострились. Я абсолютно нищ. Меня только что обокрали. Украли мой бумажник с кредитными карточками, паспорт и чековую книжку. Вот почему я корчу шута с этими голубями — чтобы раздобыть несколько тысяч лир. Воровство — это здесь национальный вид спорта. На самом деле везде так, и во Франции творится то же самое, — заметил я, спохватившись, что она может обидеться. — А вы, дорогая мадам, тоже, как мой брат, изучаете кошек и крыс?

— Нет, я изучаю сон и сновидения у людей. Я психолог. Меня зовут Бьянка Ф., я из Турина.

— Можно я буду называть вас Бьянка, моя дорогая?

— Как вам угодно. А как мне вас называть, вы ведь так похожи на брата-профессора?

— Зовите меня Морис, или Маурицио. Вы изучаете сновидения у близнецов?

— Да, но это сложно. Было бы потрясающе сравнить сны у вас и вашего брата!

— Мой брат всегда просит меня описать сны, которые запомнились. Но я всегда смущаюсь, ведь это дело слишком уж интимное… А кстати, как он поживает?

— А разве вы его еще не видели?

— Нет, но я ему звонил, просил денег. Мне снова пришлось выслушивать его нотации. В психологическом плане мы совершенно разные, что обидно, так как противоречит его теории…

— Да, на прошлой неделе, на конференции в Венеции, ваш брат полностью отказался от своей теории. Он в нее больше не верит. Может, и из-за вас. В самом деле, у вас, похоже, совсем иной психологический профиль. Не могу себе представить, что ваш брат позволил себе фотографироваться с голубями на голове, чтобы вытянуть деньги из японских туристов! А вы женаты?

— К счастью, нет. Мне кажется, что я приношу несчастье женщинам.

— А вы давно в Венеции?

— Всего три-четыре дня.

— А почему вы не поехали в Монтегротто?

— Это кошмарное место, где полно старых паралитиков. Не хочу я там встречаться с братом. Я от этого сам делаюсь больным. Я лучше подожду его здесь. А теперь у меня вообще нет ни лиры.

Наступило долгое молчание. Кажется, Бьянка начинала, наконец, верить моему рассказу.

— Хотите, поужинаем вместе? — спросила она.

— Если это не нарушит ваших планов… то с большим удовольствием!

— Теперь, когда я знакома с братом близнецом профессора Жуве, мне бы ужасно хотелось пригласить вас обоих одновременно.

«Бедная моя Бьянка, ты желаешь невозможного», — подумал я.