Похититель вечности

В это же время в мою жизнь вошла молодая женщина, с которой я никогда ранее не встречался. Ее звали Аннет Уэзерс; тридцатитрехлетняя почтовая служащая из Милуоки. Сырым апрельским вечером она появилась на пороге моей квартиры близ Сентрал–парка с двумя сумками и восьмилетним мальчиком. Я открыл дверь и увидел ее: платье на ней промокло насквозь, она с трудом сдерживала слезы и крепко сжимала руку своего сына. Я с удивлением посмотрел на нее, недоумевая, кто же это может быть и что ей от меня нужно, однако стоило мне бросить единственный взгляд на мальчика, и я сразу же догадался.

— Мистер Заилль, — сказала она, поставив сумку и протягивая мне руку. — Простите, что побеспокоила вас, но я писала вам в Калифорнию и так и не получила ответа.

— Я уже несколько лет не живу там, — объяснил я, все еще стоя в дверях. — Я перебрался в…

— Вашингтон, я знаю, — уверенно ответила она. — Простите, что я приехала к вам, но я не знаю, что мне делать. Просто мы… мы…

Она так и не закончила фразу: битва со слезами была проиграна, и женщина рухнула без сил у моих ног. Мальчик с подозрением уставился на меня, словно это я заставил его мать плакать, а я не знал, что мне делать. Последний раз я общался с детьми такого возраста добрых полтораста лет назад, когда мой брат Тома был ребенком, хотя, как правило, мне удавалось с ними ладить. Я открыл дверь и провел их в квартиру, ее отправил прямиком в ванную, чтобы она привела себя в порядок и вернула самообладание, а мальчика усадил в большое кресло, откуда он продолжал смотреть на меня со страхом и неприязнью.

Примерно через час, отогревшись у камина, умытая и переодетая в теплый мохнатый халат, Аннет, беспрестанно извиняясь, объяснила мне, кто она такая и почему приехала, хотя я уже понял, кто она.

— Вы связались со мной после вашей свадьбы, помните? — начала она. — Когда погибла ваша бедная жена.

— Помню, — ответил я. Образ Констанс возник в моей голове, я вдруг понял, что уже давно не вспоминал о ней, и это меня расстроило.

— Мой бедный Том умер в тот же день. Без него нам пришлось нелегко.

— Могу себе представить. Извините, что не помог вам.

Аннет была вдовой Тома; я плохо знал этого парня, но он приехал на нашу с Констанс свадьбу и в результате — погиб. Я хорошо запомнил его в тот день; даже сейчас я вспоминаю, как он входит в комнату, представляется Чарли, Дугу и Мэри, людям, которых он видел на большом экране, в газетах и журналах о кино. Он пытался заигрывать с какой–то юной девицей, появившейся в паре короткометражек Сеннетта, но ему не повезло — он оказался в том самом месте, куда упала машина Констанс и Амелии. Его имя появилось в газетах на следующий день. Аннет рядом не оказалось — она была беременна и не пожелала ехать из Милуоки в Калифорнию, хотя подозреваю, что сам Том не позволил ей сопровождать его. По его поведению в тот единственный день я понял, что их брак не слишком прочен.

Аннет была милой барышней с короткими вьющимися светлыми волосами и бледным личиком — именно таких девушек в фильмах привязывают к рельсам старые злодеи. У нее были большие глаза с маленькими зрачками, мягкие, невыразительные черты лица и безупречная кожа. Мне сразу же захотелось ее защитить — не ради сына или покойного мужа, но ради нее самой. Она восемь лет боролась, не прибегая к моей помощи, хотя знала, что у меня есть деньги, и сейчас я понимал, что она приехала не в погоне за наживой, а лишь от нужды и отчаяния.

— Я ужасно себя чувствую, — признался я. — Я сам должен был связаться с вами, хотя бы потому, что этот мальчик — мой племянник. Как ты поживаешь, Томас?

— Мы зовем его Томми. Но откуда вы знаете его имя? — спросила она, без сомнения, пытаясь припомнить, упоминала ли раньше она имя мальчика. Я пожал плечами и улыбнулся.

— Догадался, — ответил я. Мальчик ничего не ответил. — Он не слишком разговорчив, верно? — спросил я.

— Он просто устал, — ответила она. — Ему не помешало бы немного отдохнуть. Может, у вас найдется лишняя кровать?

Я сразу же вскочил:

— Разумеется, найдется. Пойдем со мной.

Он в испуге прижался к матери, и я посмотрел на нее, не зная, что делать.

— Я сама уложу его, если вы не возражаете, — сказала Аннет, вставая и легко поднимая ребенка с пола, хотя он был довольно крупный мальчик, и его уже не требовалось носить на руках. — Он боится чужих.

Я показал ей комнату, и она пробыла с Томми около четверти часа, пока он не заснул. Когда Аннет вернулась, я налил ей бренди и сказал, что они должны остаться у меня на ночь.

— Я не хочу вас беспокоить, — сказала она, и я заметил, что ее глаза снова наполняются слезами. — Но была бы признательна вам за это. Я должна быть с вами откровенной, мистер Заилль…

— Матье, прошу вас.

Она улыбнулась.