Похитители дыма

Эрин была успешной предпринимательницей, что было весьма необычно, а вот одинокие матери встречались не так уж и редко. Но вот её презрение к условностям было проблемой. Она встречалась с мужчинами и даже не пыталась скрыть этого или сделать вид, будто заинтересована в замужестве. Она как-то сказала, что если повстречает мужчину, который будет одновременно привлекательным, заботливым и умным, она может и выйдет за него замуж, но она сомневается, что подобное сочетание существует. И это заставило Эдиона задуматься, что она на самом деле думает о нём. В глубине души юноша подозревал, что его мать на самом деле не слишком жалует мужчин, и чем старше он становился и чем больше он превращался из ребёнка в мужчину, тем меньше Эрин любила и его.

Поэтому теперь, когда Эдион был вынужден признаться матери в своих преступлениях, он сомневался, что она проникнется к нему пониманием. Больше всего на свете она ненавидела воров. Эрин была безжалостна к тем, кто пытался её обокрасть, она тащила попавшихся воришек в местные суды и требовала жесточайшего наказания. Она наказывала даже слуг, осмелившихся взять со склада хотя бы крошку без её разрешения.

Однако какой у него был выбор? Ему придётся признаться: рассказать правду и поклясться, что подобное больше не повторится.

А уж в последнем он был уверен. Он больше не будет красть. Это было его перепутье. Это был его выбор.

Больше никогда.

Эдион вынырнул из воды, словно бы отрекаясь от былых привычек. Затем он повернулся и потянулся за полотенцем. Тогда-то он и заметил девчонку.

Она была маленькой и тощей, подобно куче беспризорников, что таскались за ярмарками по пятам. Но эта девчонка была другой. Начнём с волос. У неё были длинные светлые волосы, заплетённые в дреды и собранные сзади в неаккуратный пучок. Её кожа была коричневой, цвета тёмного южного мёда, но глаза были голубыми – цвета морской синевы. И, конечно же, Эдион знал, кто она такая. Он видел девчонку на ярмарках в Голдминстере и Чемстере. Она отиралась с большим мужиком по имени Грэвелл, который, по слухам, был охотником на демонов.

– Насмотрелась? – поинтересовался он, и девушка отвела взгляд, пробормотала извинения и скрылась за занавеской.

Криво ухмыльнувшись, Эдион завернулся в жёсткое полотенце и осторожно вылез из бочки. Он почувствовал себя чуточку лучше, но и только. Он не решался даже вытереться досуха, поэтому просто стоял и пытался расслабиться. Пошевелив плечами, он понял, что просто не может игнорировать беседу, завязавшуюся по ту сторону занавески. Глубокий голос, скорее всего, принадлежал охотнику на демонов, Грэвеллу.

Грэвелл: Я же сказал тебе, я веду переговоры.

Девчонка: Что-то не похоже.

Грэвелл: Подобные вещи нельзя торопить. Я разведываю обстановку. Я надеялся, что Саутгейт будет здесь, но он в Торнии. Тут есть Флэксман, но я скорее умру с голоду, чем буду иметь дело с ним.

Девчонка: Сколько времени это займет?

Грэвелл: Столько, сколько понадобится. Могу я принять ванну в тишине и покое?

Девчонка: Долго ещё?

Грэвелл: Ещё пару кувшинов горячей воды, ещё немного мыла, затем я собираюсь поужинать, затем…

Девчонка: Нет, меня не интересует, сколько ещё ты собираешься принимать ванну! Сколько ещё времени уйдёт, пока ты заключишь сделку?

Грэвелл: Ты превращаешься в зануду.

Тишина.

Девчонка (тихо): Хорошо, хорошо, я больше не буду. Чтобы перестать занудничать, мне потребуется всего лишь небольшой заём.

Грэвелл: Зачем? Не на эти сапоги же?

Девчонка (вкрадчиво): Грэвелл, честно, у него появилась пара получше, с мехом и кисточками. Когда ты их увидишь, то поймёшь, что это самые красивые сапожки в мире.

Плеск.

Девчонка: Ну что? Одолжишь мне четыре кронера?

Грэвелл: ЧЕТЫРЕ КРОНЕРА?

Ещё больше плеска.

Девчонка: Это не так уж много.

Грэвелл: ЧЕТЫРЕ КРОНЕРА? ЗА САПОГИ?

Девчонка: Это мои деньги. На что я их трачу – это моё дело. Ты свои деньги тратишь на азартные игры и женщин!

Грэвелл: Именно, а не на сапоги!

Девчонка: Мне просто нужен заём. На самом деле, не столько заём, сколько аванс.

Грэвелл: Я не даю взаймы. И я не плачу авансом.

Девчонка: Но… если он продаст эти сапоги, тогда они пропадут.

Грэвелл: А ты сэкономишь четыре кронера.

Девчонка: И буду ненавидеть тебя вечно.

Грэвелл: Здесь на ярмарке есть несколько сапожников. Ты можешь купить себе другие сапоги. Хорошие сапоги. По разумной цене.

Девчонка: Но я хочу серые замшевые сапожки.

Грэвелл: И по какому случаю ты будешь надевать эти сапожки с мехом и кисточками?

Девчонка: Когда пожелаю, если они будут мои.

Грэвелл: Тогда тебе придётся купить их на свои деньги, когда ты их получишь.

Девчонка: Но я сделала свою работу. Я рисковала жизнью. Теперь тебе нужно всего лишь продать товар. Если бы ты выполнял свою работу в срок, как и я свою, мне бы даже не пришлось просить тебя о займе или авансе. Ты должен мне денег.

Грэвелл: Я же сказал, нет.

Девчонка: Ты… ты… Я тебя ненавижу!

Далее последовали грохот и плеск, Грэвелл закричал, девчонка вскрикнула, а затем Грэвелл выругался и заорал:

– Верни мои сапоги!

– Получишь их, когда я получу свои сапожки.