Похитители грёз

— Латынь, — ответил Адам, стараясь разыскать лицо Гэнси в толпе. Его пульс все еще мчался галопом. — Это была латынь.

Король-Ворон, освободить дорогу Королю-Ворону.

— Как забавно, — произнесла Глория Элгин.

Оуэн Глендовер был Королем-Вороном. Было так много историй о Глендовере, знающем язык птиц. Так много историй о воронах, нашептывающих ему секреты.

— Вероятно, перебои напряжения, — ответил Адам. Визитные карточки в кармане ощущались неуместно. Он все еще искал в комнате одну пару глаз, которая имела значение. Где был Гэнси? — Все до одного кондиционера работали одновременно.

— Вероятно, правда, — успокаиваясь, сказала Глория.

Разговоры вокруг них забормотали: «У детей Пибоди забавное чувство юмора!» «Я возьму еще одну креветку». «Что вы говорили?» «Что вы делали, когда разбился мрамор?»

Там, в другом конце комнаты, был Гэнси. Его взгляд встретился с Адамом и не отпускал его. Даже если освещение вернулось, голоса еще долго рассеивались. Адам все еще мог чувствовать силу заново разбуженной энергетической линии, нарастающей под ним, ведущей назад, в Генриетту. Блестящая толпа уже снова двигалась, но не Адам. Не Гэнси. Они были единственные двое живых в комнате. Они были поразительными созданиями.

«Видишь? — Адам чувствовал себя, как будто кричал. — Вот почему я принес жертву».

Вот как он бы нашел Глендовера.

Глава 34

Внутри старого Камаро пахло асфальтом и желанием, бензином и снами. Ронан сидел за рулем, уставившись на полуночную улицу. Уличный фонари отгораживали асфальт, исполосовав своими отражениями насыщенно-оранжевый капот. По обе стороны дороги растянулась жуткая и безмолвная шеренга пустотелых автомобилей.

Он был голоден, как ночь.

Под светофором цвет приборной панели стал зелено-желто-красным. В потрескавшемся боковом зеркале появился взволнованный Ноа. Он оглянулся на копов. Ронан посмотрел в зеркало на свои зубы.

— Рад тебя видеть, Ноа, — сказал он. Он мог чувствовать каждый клапан своего сердца, каждый толчок крови по венам. — Давненько не виделись.

«Я сумел, — подумал Ронан. Ключи дрожали в замке зажигания. — Я воплотил это в реальность».

Кавински опаздывал, как всегда. «Время — деньги», — любил он повторять, и, хотя у него было вдоволь и того, и другого, тем не менее, он наслаждался воровством.

— Я старался, — сказал Ноа, а потом добавил: — Не хочу видеть, как ты умрешь.

Ронан, не отвечая, потер большим пальцем по истертым цифрам рычага коробки передач. Двигатель через педали долбил по его обуви. Если в Камаро и было что-нибудь создано для комфорта, то по прошествии сорока лет износилось. Небольшой участок его спины был липким возле трещины в виниловом сидении. Часы не работали, но тахометр не сбоил. Воздушный поток слабо, с неохотой пропускался через вентиляционные отверстия, но волноваться о поломке поршней было нечего. Двигатель был самым громким концертом в мире, медленно делая обороты под капотом. Спидометр был пронумерован вплоть до ста сорока. Просто безумие. Машина казалась опасной и ощущалась быстрой.

— Я расскажу Гэнси, — пригрозил Ноа.

— Не думаю, что сможешь.

— Когда появится Кавински?

— Ноа, — с нежностью сказал Ронан, положив свою ладонь на холодную, мертвую как уже семь лет руку Ноа, — ты начинаешь меня бесить.

Зеркало заднего вида разрезал свет фар. Спустя семнадцать минут после назначения встречи прибыл Кавински.

Ронан наблюдал в зеркало заднего вида, как медленно подъехала Митсубиши. Её черный рот зевнул; нарисованный острый нож сбоку был точно таким же, как на предыдущей машине Кавински.

Митсубиши встала рядом с Камаро. Пассажирское окно начало открываться. На Кавински были его солнцезащитные очки в белой оправе.

— Линч, ублюдок ты эдакий, — сказал он вместо приветствия. Ноа он не признал, а скорее всего, просто не видел. Ронан свернул запястье в кулак, чтобы показать Кавински средний палец. Мышечная память.

Кавински оценил Свинью.

— Я впечатлен.

«Я её нагрезил», — хотелось выкрикнуть Ронану.

Но вместо этого он вздернул подбородок в направлении Митсубиши. Было трудно поверить, что машина была настоящей. Он видел, как предыдущая горела изнутри. Кавински, должно быть, покончил с той, а на следующее утро заменил её другой. А граффити? Может, он сам его намалевал, хотя сложно представить Кавински, уделяющего время чему-нибудь не порошковообразному.

Ронан ответил:

— Это про одного из нас.

— О, с этим одним происходит несколько больше. Тебе не нравится?

Рука Ронана, лежащая на рычаге коробки передач, слегка дрожала. Количество светящих фар в зеркале увеличилось — прибыла свора Кавински. Их лица оставались анонимными за затемненными стеклами, но Ронан знал их машины: Супра Джанга, RX-7 Скова, Гольфы Свона и Прокопенко. Он побеждал их раньше.

— Всю родню притащил, — заметил Ронан.

Через несколько минут все они разъедутся высматривать копов. Первый проблеск радара, и предупрежденный Кавински исчезнет, прежде чем успеет остыть асфальт.