Похитители и Ко

— Мистер Григген, — меланхолично произнес я, приехав домой, — вы свободны. Возвращайтесь к своим делам, к своим горячо любимым нефтяным вышкам.

— А пять миллионов? — живо заинтересовался он.

— Мне кажется, я выразился достаточно ясно: идите домой. Надеюсь, вам здесь понравилось. Порекомендуйте нас своим друзьям.

Он даже не попрощался. Мы смотрели, как он шел через сад, по лесной тропинке, пока не скрылся за поворотом.

— Плакали наши пять миллионов долларов, свободных от налогов и финансовой отчетности, — сказал я своим компаньонам, которые были подавлены случившимся не меньше моего. — Все пропало, потому что эта мерзкая баба, эта Григгениха, не сняла трубку! Если бы она отказалась от визита к парикмахеру и от кофейных сплетен с мадам Рокфильд, если бы хоть раз сказала «алло», деньги были бы у нас в кармане!

— Это самый страшный день в нашей жизни, — посетовал Джек, и я не стал возражать ему.

В одном лишь нам повезло. Мистер Г. Г. Григген, не желая видеть свое светлое имя на страницах газет в нелестном сочетании с нашими фамилиями, скрыл происшествие от полиции. Мы тоже молчали: не в наших интересах было, чтобы кто-нибудь, а уж особенно Барни Блю, узнал, как пять миллионов долларов уплыли у нас из-под носа.

Джек, Бьюк и я были так потрясены этой дикой историей, что начали серьезно подумывать о ликвидации фирмы.

Отправился я в контору по найму, чтобы подыскать себе какую-нибудь работенку, и вдруг встречаю там моего соперника и свободного, конкурента Барни Блю.

— Как дела? — спрашивает он заискивающе, а у самого вид печальный, как у голодающего бегемота. — Знаешь, Буш, я решил переквалифицироваться…

— Это почему? — изумился я.

— Мы придумали потрясающий номер, да ничего у нас не вышло. Видно, опыта не хватило. До сих пор не пойму, в чем наша ошибка… Дело было так: мы похитили жену самого богатого человека в мире Г. Г. Григгена. Все шло прекрасно, только никак нельзя было дозвониться до ее супруга, чтобы получить с него пять миллионов выкупа. День и ночь мы на телефоне висели, — вздохнул он опечаленно, — не могу понять, почему старик Григген не снимал трубку.

— Я тоже не понимаю, Барни, — сказал я и упал в обморок.