Похитители снов

– Мне нужен мой брат.

– Сначала, – проговорил Кавински, разжав ладонь и показав зеленую таблетку, – спаси свою жизнь. Скоро вернусь, детка.

Он бросил таблетку на язык.

И через секунду вырубился – сначала рухнул на колени, затем привалился к машине. Блу и Ганси смотрели на его неподвижное тело, ничего не понимая. На руках у Кавински вздулись вены, жила на шее билась в такт с басами.

– Блин, – сказал Ронан и нырнул в машину. Открыв бардачок, он стал рыться в содержимом. Наконец он нашел то, что искал – еще одну зеленую таблетку. – Блин, блин.

– Что случилось? – спросила Блу.

– Он спит, – ответил Ронан. – И я не знаю, с чем он вернется. Ничего хорошего не будет. Блин, Кавински!

– Мы можем его остановить? – спросил Ганси.

– Только если убьете, – сказал Ронан и сунул таблетку в рот. – Найдите Мэтью. И выкатывайтесь отсюда.

61

Ронана бросило в сон. Когда он приземлился, до крови ободрав локти о землю, Кавински уже был там – пригнувшись и прикрывая лицо, он боролся с колючим кустарником. Деревья, которые Ронан так хорошо знал, нападали на него. Их ветви превратились в когти. Что-то в Кавински было не то и не так по сравнению с лесом вокруг. Словно сон отметил его как самозванца.

– По ходу, тайное место у нас одно и то же, – сказал Кавински и ухмыльнулся.

Лицо у него было исчерчено царапинами от шипов.

Ронан ответил:

– Сегодня никакого воровства не будет.

– Иногда, – сказал Кавински, оскалившись, – ты просто приходишь и берешь. Согласие необязательно.

Ветви задрожали над ними. Загремел и треснул гром, близко и по-настоящему, совершенно по-настоящему.

– Тебе необязательно это делать, – сказал Ронан.

– А ничего другого нет, чувак.

– Есть реальность.

Кавински рассмеялся.

– Реальность! Реальность – это то, что выдумывают для тебя другие.

– Реальность – это то, где другие живут.

Ронан вытянул руки.

– Что здесь есть, Кавински? Ничего! Никого!

– Только мы.

И в этих словах звучало неприятное понимание, еще усиленное сном. «Я знаю, кто ты такой», – некогда сказал Кавински.

– Этого недостаточно, – произнес Ронан.

– Не говори, как Дик Ганси, чувак. Не надо. Он тебе не пара. И не говори, что не думаешь в эту сторону. Я знаю твои мысли.

– Ганси для меня – нечто совсем другое, – возразил Ронан.

– Но ты не сказал, что не думаешь в эту сторону.

Ронан молчал. Гром рокотал у него под ногами.

– Нет. Не сказал.

– Тем хуже, старик. Ты и в самом деле всего лишь его собачка.

Но Ронана это ничуть не уязвило. Когда он думал о Ганси, то вспоминал про переезд на Монмутскую фабрику, про ночи, проведенные в товарищеской бессоннице, про летние поиски короля, про то, как Ганси заступался за него перед Серым Человеком. «Братья».

Ронан сказал:

– Жизнь – это не только секс, наркотики и машины.

Кавински встал. Колючие ветки захлестали его по ногам, цепляясь за штанины. Глаза под тяжелыми веками встретили взгляд Ронана, и Ронан вспомнил все те разы, когда они с Кавински смотрели друг на друга через окно машины. Какой он испытывал при этом тайный трепет. Уверенность, что Кавински не станет выслушивать от других, кто он такой.

Кавински произнес:

– Вот такая у меня жизнь.

Он посмотрел на деревья, а затем, вытянув руку, щелкнул пальцами, как в ту секунду, когда запускал первый фейерверк.

Лес завопил.

Ну или завопило то, что призвал Кавински. Этот крик отозвался в позвоночнике Ронана. Потом как будто кто-то резко зажал ему ладонью ухо. Воздух дрогнул. То, что приближалось, было огромным.

Деревья мерцали и плакали, гнулись и трепетали. Уже и без того истощенная линия иссякла и почернела. Ничего не осталось. Кавински высосал всё, чтобы создать своего зверя.

– Тебе необязательно это делать, – повторил Ронан.

Шар огня. Летучий взрыв. Дракон, костер, ад и зубы. Воплощенная в живое существо гибель «Мицубиси».

Приземлившись, оно широко раскрыло пасть и закричало. Раньше Ронан ничего подобного не слышал. Это было оглушительное шипение огня, заливаемого водой. На плечи Ронана дождем посыпались искры.

Он чувствовал, как это существо ненавидело его. Как оно ненавидело и Кавински. Как оно ненавидело весь мир.

Оно было очень голодным.

Кавински посмотрел на Ронана мертвыми глазами.

– Не отставай, Линч.

А потом он и дракон исчезли.

Кавински проснулся – и забрал зверя с собой.

Скорей.

Если бы Адам и Персефона не успели добраться до последнего места утечки, то не нашли бы его. Потому что, пока они стояли в темноте, глядя на огромное и гладкое искусственное озеро, линия затихла внутри Адама.

«Кавински», – немедленно подумал тот. Он знал это – точно так же, как брошенный с высоты предмет знает, что падает. Разумом и физически. Точно так же, как недавно понял, что у Ронана есть причина для спешки.

Он был прав.

Ронан нуждался в силовой линии. Немедленно. Время истекло.

Но силовая линия умерла, и Кабесуотер в душе Адама молчал. Остались только озеро, похожее на черное зеркало, машина, полная камней, и мешочек с картами, которые больше ничего ему не говорили.

– Что будем делать? – спросил он у Персефоны.

Вдалеке завыли фейерверки – угрожающе, как бомбы.

– А я не знаю.

Он ткнул рукой, указывая на карты.