Похитительница Снов

Такое количество магов, собравшихся под одной крышей, не могло не оказать влияние. Волшебство, чья концентрация в дюжину раз превышала средний показатель Темной Столицы, творило чудеса само по себе: стрелки на часах бежали в обратную сторону, свет огромной люстры под потолком разбивался на сотню лучей и не подчинялся законам человеческой физики, а стены театра — надежная каменная кладка — превращались в тонкие перегородки из сахарного стекла, через которые можно было различить фигуры гостей, неторопливо беседующих за бокалом шампанского.

К своему удивлению, в толпе разодетых чародеев Лунар замечала знакомые лица: Злату и Соль с вихрастым подростком, что был похож на них как две капли воды; Саломею, окруженная свитой поклонников и обожателей; Яромила в компании сурового господина в старомодных круглых очках. Господин беседовал с женщиной, чьи туфли представляли собой сложные металлические конструкции, которые громко бряцали каждый раз, когда волшебница переступала с ноги на ногу. Изнутри у “туфель” имелись шипы — они впивались в щиколотки и ступни женщины, оставляя отвратительные багровые следы.

— Не пялься, — помнил Орфей вполголоса, отпуская, наконец, ее руку. — Радослава изучает влияние боли на увеличение магического потенциала уже много лет, это часть ее исследования.

Лунар содрогнулась. В голове никак не укладывалось — причинять себе боль, целенаправленно и бесстрашно, чтобы узнать где именно проходит граница твоих возможностей? Верно говорил Бай — чародеи сумасшедшие, кто-то больше, кто-то меньше, но исключений нет.

Как можно было предугадать, Старшая Школа и Новая с самого начала старались держаться друг от друга подальше. Лишь изредка они сталкивались, точно Гольфстрим и Лабрадор, чтобы позже снова разойтись по углам.

Лунар следовала указаниям и молчала, улыбаясь всем, кто подходил приветствовать Орфея или справиться о здоровье него матери. С ней никто не заговаривал, ведь для окружающих она была смертной, которую чудак Орфей притащил с собой на Бал, нарушая правила Шабаша. Иногда кольцо нагревалось, и становилось понятно, что маги прощупываются Лунар со всех сторон, пытаясь найти лазейку в ее защите.

— Моя ученица, Лунар, — повторял Орфей, как заведенный, всем, кто спрашивал или проявлял маломальский интерес. — Да, она смертная, но у нее есть особенный дар. Нет, Распорядительница не возражала… Лука благородно уступил свое приглашение…

Это повторялось из раза в раз, по кругу, пока у Лунар не начала болеть голова, а скулы не свело от беспрестанной улыбки.

А потом Орфей исчез. Шепнул “я скоро вернусь” и растворился в толпе, оставив Лунар в одиночестве встречать холодные взгляды гостей. И это исчезновение на вкус было как самое подлое предательство.

Она неприкаянно бродила по залу в поисках укромного уголка, где можно было спрятаться хоть ненадолго. Выпила три бокала кислого шампанского, от которого в носу стало щекотно. А потом, неожиданно для самой себя, наткнулась на Саломею.

Верховная, с комфортом устроившись в кресле, беседовала с юношей — тонким и бледным, как моль. В руке у нее покачивался неизменный бокал шампанского с ягодами малины на дне, для сладости.

— Я лишь прошу об отсрочке, — молил юноша, опускаясь на колени перед креслом, словно они были наедине, а не посреди помпезного приема. — Вот-вот я получу оплату…

— Меня не интересуют деньги, — отвечала Саломея равнодушно, больше заинтересованная игрой пузырьков в своем бокале, нежели хнычущим мальчишкой у своих ног. — У меня их как грязи. А вот несколько услуг, возможно, могли бы немного уменьшить твой долг…

Она перехватила взгляд Лунар и улыбнулась — сдержанно и холодно, будто шапочной знакомой, а не близкой подруге, и увлекла собеседника на балкон, где посреди ноября цвели алые и белые камелии. Мальчишка шел за ней, как зачарованный, не сводя голодного взгляда с обнаженной спины Верховной.

Саломея занималась ростовщичеством, поняла Лунар. Не то, чтобы это было нечто из ряда вон выходящее событие, могущественные волшебники порой одалживали под проценты менее одаренным коллегам деньги, заклинания или даже собственную магию. Саломея не оказалась исключением.

И, подождите — разве Пасифая не говорила что-то о возврате долга и погашенных обязательствах? Неужели и задолжала задолжала Верховной ведьме, да еще столько, что не могла никак расплатиться?

Тихий альков в глубине зала Лунар обнаружила случайно. Она держалась в стороне от толпы, от остальных гостей, предпочитая наблюдать за ними издалека — вдруг, мелькнут острые акульи зубы или сапфировые глаза? Хихикающая парочка выбежала из скрытой от глаз ниши, едва не сбив ее с ног — зацелованные губы и яркий румянец на щеках.

Не удивительно, что они прятались — девушка с гордо поднятой головой носила татуировки Старшей Школы, а кожа ее спутника была девственно-чистой, без единого чернильного пятнышка. Эдакая волшебная версия Ромео и Джульетты в Темной Столице, но хотелось надеяться, что финал у этой пьесы будет счастливым.