Похитительница Снов

Поцелуй на вкус был как клубничное шампанское — сладкий, с легкой горчинкой. Орфей требовательно провел языком по ее губам, и Лунар послушно приоткрыла рот, позволяя целовать себя. И только в висках билась тревожная мысль — зачем? зачем? зачем?

Тело напряглось перетянутой гитарной струной. Сквозь тонкий шелк платья руки Орфея обжигали холодом, а хватка была такой крепкой, словно он боялся, что Лунар в любой момент сможет ускользнуть.

Но сам поцелуй был жарким, как июльский полдень, страстный как встреча влюбленных после долгой разлуки. Он все длился и длился, будто и не собирался заканчиваться.

Последний раз Лунар так целовали много лет назад, но те воспоминания о прогулках у залива и по крышам стирались под губами Орфея, выцветали, как засвеченная кинопленка.

Господин в очках остановился в нерешительности, нахмурил густые брови, а потом просто ушел, махнув рукой.

И только тогда Орфей разорвал поцелуй.

— Ну наконец-то, — проворчал он, и руки его разжались, скользнули вниз по талии Лунар и пропали. — Я думал, он уже никогда не отвянет.

Он прижал кончики пальцев к распухшим губам и поморщился. А затем сделал два шага назад, стараясь держаться подальше от пожирательницы снов.

Лунар вспыхнула яростью как бенгальский огонь.

— Да как ты смеешь, — прошипела она, трясясь от негодования. Злость туманила голову и толкала на необдуманные поступки. И прежде, чем она успела себя сдержать, ее рука взлетела вверх. — Ты использовал меня!

От пощечины голова Орфея мотнулась в бок, след на щеке налился темно-розовым в мгновение ока.

— Ты знаешь, что я могу испепелить тебя на месте? — спросил он так спокойно, что сомнений не оставалось — испепелит. Так же, как убил Георга, пускай и знал, что тот воскреснет. Такие оскорбления смывались только кровью и никак иначе.

В подтверждение его слов кожа Лунар немедленно начала зудеть. Тепло разлилось по спине и животу, а ему на смену пришла боль. Но ярость внутри жглась намного больнее.

— Ты только что обслюнявил меня, использовав как прикрытие, а теперь брезгуешь?

В горле клокотал ядовитый смех, темная кровь кипела в венах. И даже взгляд Орфея, холодный как февральский лед, не мог остудить ее.

— Мой милый монстр, ты забываешься.

Он приложил ладонь к ожогу на щеке, и на коже проступили кляксы. Чернила струились по его руке, капали с рукава, заливали кожу тошнотворной синевой. Под ногами быстро собиралась глянцевая лужа, и она только расползалась, будто стремилась поглотить и Орфея, и Лунар, и весь Шабаш, будь он проклят!

Не в силах вынести унижения, Лунар развернулась и побежала. Кольцо, подаренное Орфеем, начинало остывать, а шепотки за спиной становились все громче и громче, пока не превратились в возгласы ужаса.

“Монстр!”

“Кто пустил сюда эту тварь?!”

Лунар зажмурилась, чтобы сдержать слезы, и толкнула дубовую дверь, вырываясь на свободу.

* * *

На улице не горело ни единого фонаря.

Лунар сделала глубокий вдох, успокаивая бешено стучащее сердце. Чужие слова призрачными ножами торчали из ее спины, но сердце болело сильнее.

Снег скрипел под ее туфлями, когда она пересекла подъездную дорожку и завернула за угол, намереваясь как можно быстрее скрыться.

Плана у нее не было. Орфей обязательно достанет ее, даже если Лунар обернется морским анемоном и спрячется где-нибудь в глубоком море. Он придет, непременно. Завтра или через неделю, но он придет. И что тогда делать?

Она нырнула в смутно знакомую арку, гадая, куда же та ее выведет? Бал проходил в самом центре, далековато до дома, а в Логове сейчас пусто. Но Лунар бы и не подумала идти туда.

И когда она остановилась у единственного горящего фонаря, ее догнал запыхавшийся сбивчивый окрик:

— Лунар, подожди!

Она обернулась, обхватывая себя руками, чтобы согреться. Тонкое платье не спасало от злого ветра и начинающейся метели, пускай насмерть она и не могла замерзнуть.

— Это ты! — она улыбнулась, делая шаг на встречу.

Но вместо утещающих слов и теплых объятий ее встретил удар ножа.

Клинок вошел снизу-вверх, под ребра, провернулся дважды, отчего Лунар резко выдохнула и больше не смогла сделать вдох.

Кровь медленно заполнила рот.

— Вот так, милая, — нежный шепот убаюкивал, и Лунар беспомощно всхлипнула, цепляясь за чужие плечи. — Спи, моя милая.

А снег продолжал идти.

Лунар смотрела в темное небо, такое же темное, как тьма, что наконец догнала ее, такое же темное как глаза Орфея, и сердце больше не болело.

Продолжение следует…