Похмелье после вчерашнего

А вообще, забавно было бы посмотреть на него, думала Кира. Что ни говори, а приятно иметь тайного поклонника. Женщины после тридцати, как правило, уже не избалованы ухажерами – ни тайными, ни явными. А вот к ней до сих пор не заросла тропа… Наверняка бультерьер дарился ей с тем, чтобы она его лучше узнала. (Дарителя, естественно, – не собаку. Хотя и собаку тоже.) Разве нет?

Теперь Кира невольно прислушивалась и присматривалась ко всем не только на работе, но и вне ее – она не хотела упустить момент, когда тайна откроется. А откроется она непременно! У кого-нибудь (но точно не у нее) сдадут нервы. Она решила даже специально возить с собой Фредди на работу. Во-первых, он все равно дома скучал и тосковал. А во-вторых, ей было гораздо спокойнее, когда бультерьерка находился на глазах. Причем спокойнее не только за самого Фредди, но и за домашнее имущество – погромы, которые пес устраивал в квартире, не радовали ни ее, ни мужа. Кире даже пришлось сделать одно нерадостное открытие: ее пес и правда вел себя временами как Фредди Крюгер. Он кромсал своими мелкими зубами все подряд, и при этом чувство вины ему было совершенно незнакомо. Ну что такое туфли от Кристиана Лубутена?! Ничего особенного. Вкус самый посредственный! Стоило ли поднимать такой шум из-за какой-то красной подошвы? Ему, вообще-то, наплевать, сколько стоят такие туфли. А ей, Кире, давно следовало уяснить – не в деньгах счастье. А счастье в нем, во Фредди.

И Кира вынуждена была соглашаться со своим любимцем – это было действительно так.

Зато на работе бультерьер вел себя образцово. В основном лежал у ее ног и дремал, но порой (чаще, когда к ней заходили посетители мужского пола) демонстрировал и крайне неприличное поведение: рычал, бросался на неприятных чужаков с грозным тявканьем. Но это лишь в тех случаях, когда посетители Киры начинали в споре повышать голос. Не на нее – боже упаси! – друг на друга. А Кира торжествовала: защитник подрастает.

Она совершенно неосознанно стала относиться к нему не как к собаке, а как к ребенку. Сюсюкалась с ним, потакала во всем. И совершенно не могла на него сердиться.

А вот муж придерживался строгой системы воспитания и приучал Фредди к командам, был строг и драл за уши, если что. И щенок безоговорочно признавал авторитет Олега – правда, по-своему. Потому что, как бы строго и с каким бы терпением муж его ни воспитывал, Фредди все равно при любом удобном случае с радостью демонстрировал окружающим свою скрытую хулиганскую сущность.

Олег уходил на работу рано утром (обычно он выгуливал Фредди спозаранку) и возвращался с работы таким уставшим, словно отработал смену в забое, а не в адвокатской канторе. Но стоило ему только увидеть Фредди, летящего навстречу с радостным собачьим ликованием, как его усталость испарялась без следа.

Просто удивительно, до какой степени они полюбили друг друга – Олег и бультерьерка. Кира временами даже завидовала их дружбе, но не ревновала. Не хватало еще мужа ревновать к собаке. Мало, что ли, ей женщин? Мало, что ли, ей Розы Ветров?..

Нет, сейчас Кира наотрез отказывалась кого-нибудь к кому-нибудь ревновать. Ни мужа к собаке, ни собаку к мужу. Ревность унижает. Так говорила мама во времена, когда Кира была еще девочкой. Но у мамы вряд ли были поводы к кому-либо ревновать отца. Хотя это именно мама просветила Киру насчет Олега и Розы Ветров. И, как ни грустно было это осознавать, именно мама открыла ей глаза.

– Тебя не настораживает поведение Олега? – спросила она однажды вечером, когда в последний раз была у них в гостях (перед Рождеством мама приезжала к ним на недельку «на каникулы»).

Кира, обескураженная вопросом, только слегка подняла бровь. Она не любила обсуждать с кем-либо мужа. И тем более с мамой.

– Мне кажется, он ведет себя вызывающе. Не понимаю, как ты все это терпишь. Эти вечные его отъезды «по делам», какие-то встречи с «подругой детства».

– С Надей Колесниковой? – уточнила Кира, не отрываясь от книжки. Это был один из тех уютных вечеров, когда она могла с комфортом нежиться на своем обожаемом диване, читая любимого Стивена Кинга.

– Да… С этой его «приятельницей». – Мама сделала пальцами характерный жест, изобразив кавычки. – Что у них за дела? Сейчас праздники, вы могли бы вместе сходить куда-нибудь. В театр, например. Почему он каждый вечер таскается к ней?

– Почему таскается? Может же человек человека поздравить с Новым годом? – Кира подняла голову от книжки и посмотрела на мать с недоумением. Когда же до нее дошел смысл сказанного, она рассмеялась: – Ты думаешь, у Олега с ней роман? Это же смешно.

– Смешно? – мрачно осадила ее мама. – Смотри, как бы не стало грустно.

Кира почувствовала обиду за мужа. Почему мама так говорит? Почему она вечно натравливает ее на кого-то? Вот сейчас на Олега. Что он ей сделал? Опоздал на вокзал на десять минут, когда встречал? И теперь она будет дуться на него за это до скончания дней? Но ведь на дорогах пробки! Это Москва – не Луга!

– В конце концов, она даже не молода, – продолжала возмущаться мама. – Она ведь старше тебя.