Поход

В воротах двора показалась бегущая Маша с по-прежнему пугающе светящимися раскаленным серебром глазами. Да что они, с Лари вместе, сговорились, что ли, так светить здесь вперегонки? Но кроме магии она и «маузер» не забыла, за что хвалю. Полезная привычка.

Подбежала сначала к Лари, затем ко мне. Присела рядом на колено, спросила:

― Где оно?

― В сарае, ― ответил я.

― Я его не чувствую больше, ― удивилась Маша.

― Я тоже. Магия иссякла.

Глаза ее быстро потухли. Я не удержался, спросил:

― Что это было?

― В смысле? ― не поняла Маша.

― Ну… ― я показал нечто неопределенное пальцами, ― с твоими глазами.

― Заклинание видения магии. Любой. А что, красиво получилось?

― Пугающе.

Она лишь самодовольно улыбнулась. Дите малое, даром что колдунья, но еще не наигралась в новые игрушки. Пугать ей нравится, понимаешь…

― Что делать собираешься? ― спросила она.

― Пока не знаю. Пока хочу эту дрянь из сарая не выпускать. Как минимум до рассвета.

― А сейчас сколько времени? ― удивилась она.

― Двадцать минут третьего, ― ответил я, глянув на часы.

― И ты собираешься все это время ждать?

В ее голосе прозвучало настоящее изумление. Я ее начал разочаровывать. По всем канонам приключенческого жанра охотник должен был броситься в сарай, вступить в рукопашную с монстром, вывести его оттуда на поводке, рыдающего от стыда и раскаяния. И тогда уже можно жениться. А я вроде как в сарай не рвался, разрушая свой благородный образ борца с нечистью в глазах девушки.

― Сколько же это ждать? ― уже явно начала подстрекать меня к активности Маша.

― Часов до семи утра, насколько я понимаю, ― притворно зевнул я, располагаясь поудобней. ― Сейчас жандармы все оцепят, и буду думать дальше. Может быть, разрешат весь сарай спалить, тогда вообще проблем нет.

Действительно: за забором уже вовсю суетились. Слышался топот людей и даже звуки моторов. Еще через минуту во двор забежали староста с жандармским вахмистром. Один АТЛ-П встал прямо в дверях, направив свет фар и пулемет на сарай ― Лари им показала, где враг. Еще несколько жандармов с фонарями и карабинами распределились по двору, совершенно перекрыв пути к отходу спрятавшейся твари.

― Ну что, господин Волков, обнаружили злодея? ― спросил староста, подходя ко мне.

― Вроде того, ― кивнул я. ― Трактирщик ваш хулиганил, господин Ветлугин. В целях личной наживы.

― Это как? ― удивился жандарм.

― Вот так, ― сказала Лари, подходя сбоку. ― Нашел способ в бхута превращаться.

― Бхута? ― поразился я. ― Это бхут был? Я думал, что бхуты ― это легенда. О них даже в книгах так пишут.

― В книгах много глупостей пишут, ― пожала плечами демонесса. ― А я его сразу распознала. Перевертыш, но серебра не боится. И «покрывало тьмы» ― только бхут его умеет так легко призывать.

― Погодите, погодите… ― прервал ее староста. ― Что за бхуты?

― Чуть позже расскажем, ― ответила Лари. ― Пошли?

С этими словами она повернулась ко мне. Сказано было таким будничным тоном, что я даже не понял, куда она меня зовет, и пошел следом. И лишь у самых ворот остановился и в изумлении спросил шепотом:

― Стой! Это куда мы? Жить надоело?

― Как куда? ― не поняла меня Лари. ― Привести злодея жандармам. Ты что, еще не понял?

― Чего не понял?

― Почему он приказчика не разорвал до конца?

― Ой, блин… ― Я треснул себя ладонью по лбу. ― Ну конечно!

― Именно. Ему сил не хватило, амулет долго не действует, ― прошептала она в ответ. ― Пошли за ним, только тихо! Нам еще награду получать, не надо давать понять, что дело уже прошлогоднего яблока не стоит.

― Ты права, ― пробормотал я, перехватил ружье чуть воинственней и направился в ворота вместе с Лари.

В сарае было почти пусто. В углу стояли бочки, от которых несло соляркой, на них сначала упал луч моего фонаря. В середине просторного помещения стоял на подставках и деревянных чурбачках полуразобранный грузовик со снятыми колесами. А в дальнем углу сидел, прислонившись спиной к стенке, трактирщик Ветлугин. Досталось ему здорово, даже несмотря на ту форму, в которой он пребывал во время нападения. Руками он зажимал рану на животе, из которой сочилась кровь. В трех местах брезентовая куртка была прожжена, за ней виднелась голая, почти обугленная кожа. Черная хламида с капюшоном валялась рядом, изорванная в клочья.

С оборотнями вообще так обычно получается. Если его ранить в одной форме, а потом он принимает другую, то зачастую раны пулевые превращаются не пойми во что, ожоги могут обернуться порезами и так далее. Вот и сейчас выглядело все так, как будто он не получил несколько пуль с фосфором, а то ли его ножом ткнули, а потом факелом потыкали, то ли что другое с ним делали. А все пули, сдавленные и оплавленные, лежали возле него на утрамбованной земле ― тело, превращаясь, вытолкнуло их из себя.

― Ну что, Петрович… ― окликнул я его. ― Доигрался хрен на скрипке?