Поход

Пока русские и японцы штурмовали северный форт, германцы и англичане, освоившись в форте номер четыре, открыли оттуда огонь из захваченных орудий. Теперь уже точно и не скажешь, чей выстрел, – германцы утверждают, что стрелял их австрийский комендор, моряки ссылаются на снаряд с «Бобра», – но этот выстрел стал «золотым», как говорят на флоте. На южном форте от него рванул большой погреб боеприпасов и начался сильный пожар. После этого взрыва огонь южных фортов прекратился, а уцелевшие от взрыва китайцы бросились бежать в сторону Таку и городка Сику, но попадали под пули пулеметов Максима, которые безостановочно стучали на марсах «Гиляка», а также под огонь из пулемётов, скорострелок и шрапнель других канонерок, вставших на якорь перед южным фортом. Позже, днём, когда из оставшихся в живых и сдавшихся в плен китайцев сформировали похоронные команды, на этом пути бегства собрали больше трехсот трупов солдат из Поднебесной.

Десант, сформированный из моего, германского и австрийского отрядов, на лодках, миноносцах переправили через Пэйхо. Как я отметил для себя, практически ровно в шесть ноль-ноль были заняты оба южных форта. Русские флаги – российский и Андреевский, которые нёс погибший стрелок Ткач, – были водружены на самом мощном южном форте номер два. Германцы и австрийцы водрузили свои стяги на прибрежном форте номер три. Японский флаг был до этого водружён вместе с нашим на северном форте, а к британскому «Юнион Джек» на форте номер четыре присоединился итальянский. На пятый форт сил десанта не хватило. В четырех гарнизонах фортов было по сто пятьдесят – двести человек.

Когда переправлялись через реку, повезло столкнуться с лейтенантом Бахметьевым, корабль которого участвовал в переправе. От него узнал, что наши миноносцы ночью не бездействовали. Сначала номерные собачки «Двести три» и «Двести семь» вместе с британскими контрминоносцами «Fame» и «Whiting» захватили четыре китайских дестройера-истребителя, стоявших около адмиралтейства Таку. Истребители миноносцев были взяты без боя. После первых же выстрелов с «Fame» и «Whiting» китайские моряки оставили свои суда и бросились на берег. Англичане, взяв добычу на буксир, оттащили их в Тонгку.

В это время командир «Двести третьего» лейтенант Славинский с командой матросов с обоих русских миноносцев занял китайское адмиралтейство и поднял на нем Андреевский стяг. Это был первый русский флаг над захваченным объектом противника во время этого конфликта. Большой плюшкой при захвате адмиралтейства стало то, что в одном из его сухих доков стоял на ремонте китайский минный крейсер. Неплохой такой приз водоизмещением в тысячу сто тонн, построенный «по английским чертежам». Судовые механизмы и оборудование импортированы из Великобритании, вооружен кораблик тремя стодвадцатимиллиметровыми скорострелками Круппа, некоторой мелочью и четырьмя торпедными аппаратами. Заведовать этими мастерскими и доками было поручено мичману Редкину, который хорошо говорил по-китайски.

Лейтенанты Эшапар и Бахметьев в это время на своих миноносцах наблюдали за китайским крейсером «Хай Тен», чтобы атаковать его немедленно, если тот предпримет враждебные действия. После ночного дежурства, так и не дождавшись движухи от китайских моряков, приняли участие в перевозке десанта через Пэйхо для занятия южных фортов.

Комендант Таку генерал Ло Юнгуань до последних сил отстаивал вверенную ему крепость. Видя свое бессилие, генерал Ло по долгу китайского военачальника, проигравшего битву, «принял золото». Это особый китайский метод самоубийства высших чиновников при помощи золотой фольги. Заключается он в том, что приговорённый помещает тончайшую золотую пластинку на ладонь или на рот и вдыхает ее. Фольга закупоривает горло, и человек в мучениях задыхается. Добровольный уход из жизни – аналог японского харакири – происходит на глазах нескольких мандаринов, которые отправляют потом наверх доклад. Такой смертью генерал Ло Юнгуань спас честь и обезопасил свою семью от гнева императора. Об этом мне любезно поведал Николай Иванович, чей миноносец «Двести пятый» несколько раз за этот день причаливал к нашему форту номер три.

После захвата южного форта я как-то автоматически стал его комендантом, и навалилось столько проблем, что мама не горюй. Уже через час на немецком паровом катере мне был доставлен приказ от капитана первого ранга Добровольского, в котором Кирилл Романович настоятельно требовал в кратчайшие сроки привести это укрепление в порядок и быть готовым отразить нападение противника. Форт не сдавать!

В порядок нашу маленькую крепость привели в течение пары часов, только из-за того, что захватили достаточное количество пленных, да я ещё пару отделений солдат отправил в Таку и Сику, откуда они пригнали ещё с сотню китайцев. Форт канонерки обстреляли солидно. Бетонные стены внутри были побиты, имели вмятины и дырки, будто в сыре. Несколько орудий были повреждены, но, слава богу, новые – Круппа и Армстронга – хоть и имели пробития в защите, но стволы и пушечные механизмы были целые.