Поход

– Николай Иванович, за нами служба, за государем милость. В мои годы я и так награждён его императорским величеством сверх всякой меры.

– По подвигам и награды. Честь имею, господин капитан, – произнеся эти слова, лейтенант Бахметьев лихо отдал честь и, четко повернувшись кругом, направился к своему миноносцу.

Я, козырнув в ответ, прошептал, глядя в спину удаляющегося моряка:

– Надеюсь, и вас император не забудет наградить.

Вечер и весь следующий день прошли спокойно. Китайские пленные под охраной стрелков приводили форт в порядок. Бежать никто не пытался, наоборот, было интересно наблюдать, с каким рвением работают китайцы и какой радостью озаряются их лица, когда они получали свои завтрак, обед и ужин. Особенно их удивил обед. Запасы продовольствия в складах крепости оказались значительными, поэтому для пленных готовили как для себя.

Поев мясных щей, а потом каши, также с мясом, китайские солдаты предались послеобеденному получасовому отдыху, тихо переговариваясь между собой. Из услышанного, когда проходил мимо, разговора нескольких пленных узнал, что так сытно они не ели ещё ни разу, за всё время службы в армии. И если Будда смилуется над ними, пусть такой плен продолжается вечно.

В общем, пятое июня прошло очень плодотворно. Китайцы вкалывали не за страх, а за отличную кормёжку, быстро приводя нашу крепостицу в порядок. Мимо стен нескончаемым потоком шли суда с нашими войсками, откуда то и дело звучали приветственные крики. Японцы под командованием лейтенанта Шираиши по приказу вернулись в свой северный форт, оставив меня без артиллерии. Поэтому на шестое число я наметил встречу с кем-то из вышестоящего командования для решения этой проблемы, да и с моим откомандированием и пулемётами что-то решать надо было. По предписанию через две с половиной недели я должен был быть во Владивостоке у генерал-губернатора Гродекова.

Утро шестого июня началось с того, что прибывший по земле посыльный казак с заводной лошадью для меня передал мне приказ срочно прибыть в Таку, где в адмиралтействе разместился штаб третьей стрелковой бригады, пред светлые очи генерал-майора Стесселя.

Данный приказ решил мою проблему о встрече с вышестоящим начальством, но заставил задуматься о моём будущем. Насколько меня просветили Станкевич и Янчис, Анатолий Михайлович Стессель был ярким представителем древнего остзейского дворянского рода, большинство мужчин которого предпочитали военную службу. Ярко выраженный педант и формалист по службе, он тем не менее мог с нижними чинами и офицерами быть ласковым. Сказывалось, что во время русско-турецкой войны был добровольцем-офицером в болгарском ополчении, отряды которого пытались сдержать натиск наступающей к Шипке армии Сулейман-паши. Смелый, отважный в бою, неоднократно ходивший в рукопашную, отличный стрелок, взявший множество призов, включая два императорских. В общем, опытный энергичный командир, умело управляющий своими войсками, любимый офицерами и солдатами, смелый и находчивый. Но что касалось требований устава – большой педант.

Одним словом, пришлось срочно готовить мой мундир офицера Генерального штаба, прихваченный без моего ведома в поход временным денщиком. За что я ему выразил благодарность, наградив серебряным рублем. Судя по всему, генерал Стессель – это не адмирал Гильтебрандт, перед которым можно было предстать в казачьем мундире. Тот даже внимания не обратил на то, что командир сводного отряда стрелков носит другую форму. Морская кость, точнее, кастовость. Для них все другие войска ниже плинтуса.

Чуть меньше чем через час предстал перед начальником стрелковой бригады.

– Ваше превосходительство, Генерального штаба капитан Аленин-Зейский по вашему приказанию прибыл, – отрапортовал я, войдя в кабинет генерала.

Стессель поднялся из-за стола, внимательно осмотрел меня с ног до головы, задержав взгляд на моих наградах.

– Господин капитан, почему шашка не по уставу? – вместо приветствия огорошил меня вопросом Анатолий Михайлович, при этом его усы с сединой, как мне показалось, ещё больше загнулись вверх, а глаза вылезли из орбит.

– Ваше превосходительство, по предписанию следую в распоряжение генерал-губернатора Гродекова. Надеялся быть приписанным к родному Амурскому казачьему полку. И шашка – памятный подарок, – начал я, но был перебит генералом:

– Ваши надежды и подарки не отменяют правила ношения формы. Если вы офицер Генерального штаба, будьте любезны полностью соответствовать этому… – Стессель неожиданно по-доброму усмехнулся. – Всё, Тимофей Васильевич, будем считать, стружку я с вас снял. А то никто не поверит, что я не заметил нарушений формы одежды. Давайте приступим к делу. Проходите и садитесь.

Дождавшись, когда я сяду на указанный стул, Анатолий Михайлович не смог осилить любопытства и спросил:

– А подарок чей? Девушки?