Поход

А меня от этих двух фраз пронзило всего насквозь, будто током. Получается, Мария Беневская и есть та дочка аж генерал-губернатора, которая вступила в боевой отряд эсеров. При изготовлении бомбы подорвалась, потеряла часть кисти, была приговорена к смертной казни. Мать, то есть сидящая передо мной милая Нина Викторовна, покончила с собой, узнав о приговоре. Казнь по прошениям отца заменили каторгой, на которой девушка пробыла до революции в семнадцатом. Прочитал я в Интернете эту информацию давно, поэтому успел забыть. В этом мире как нахожусь, через месяц с небольшим двенадцать лет исполнится, а ассоциация с Борисом Савинковым встряхнула мозги и заставила вспомнить. Даже вспомнил, что будущая дочь Ивана Аркадьевича в моём прежнем мире служила в одной воинской части с Зоей Космодемьянской, в которой готовили диверсионно-разведывательные отряды для засылки в ближайшие тылы наступающих немецких войск. В сорок втором году Елизавета Беневская погибла в бою. Несколько пришибленный этими воспоминаниями, я сел за стол.

«Н-да! Господина Савинкова я как-то упустил. Про Ленина поинтересовался, а про лидера боевой организации эсеров не соизволил. А на них крови будет, мама не горюй», – подумал я, беря в руку ложку.

После очередного внушения Нины Викторовны детям о поведении за столом мы приступили к обеду, который был без каких-то особо изысканных блюд, но при этом очень вкусным и обильным. Беседа за столом началась после третьей перемены блюд, до этого отдавали должное прекрасной пище в молчании, изредка прерываемом шутками брата и сестры. Было видно, что они соскучились друг по другу. Отец с матерью смотрели на эти шалости с нежностью. А я просто наслаждался едой и домашней атмосферой.

– Тимофей Васильевич, я заметила, что, когда брат упомянул о Борисе Савинкове, вы изменились в лице. Он вам знаком? – невинно улыбаясь, задала вопрос девушка.

– Нет, не знаком. Впервые слышу. Просто услышал о революционных идеях. А вот к ним, особенно призывающим к террору, у меня резко отрицательное отношение.

– И чем это вызвано? Разве не прекрасен девиз Великой французской революции: «Liberté, Égalité, Fraternité», – перейдя на французский, произнесла Беневская-младшая.

– Мария Аркадьевна, слова хорошие, что-то подобное нам и Христос завещал. Только вот под этот девиз за время революции Франция потеряла больше трехсот тысяч своих граждан, а это почти один процент всего населения. За время наполеоновских войн эта цифра увеличилась почти до трех миллионов, то есть погиб каждый десятый француз. Причем большинство из погибших мужчины, которые могли бы завести семьи, продолжить свой род. Поэтому, какие реальные потери в людях понесла Франция от этого девиза, сейчас не сосчитать. Но они огромны. И я не хотел бы, чтобы такое случилось в России. А у нас?! Если полыхнёт, будет куда страшнее! – произнося всё это, я не отрывал взгляда от голубых глаз девушки. – Наш великий поэт Александр Сергеевич Пушкин написал: «Не приведи Бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный!» А если он будет осмысленный, идейный, то кровь Вандеи покажется каплей в том озере, которое прольётся на Руси. Брат на брата, сын на отца. Гражданская война!

– Тимофей Васильевич, вы говорите ужасные вещи! Неужели такое возможно?! – эмоционально воскликнула старшая Беневская, прижав руки к губам.

– Уважаемая, Нина Викторовна, вся история человечества показывает, что, когда всплывает вопрос о социальном равенстве и сословных привилегиях, он, как правило, заканчивается большой кровью, особенно в пару-тройку последних веков: английская и французская революции, Гражданская война в Америке, карбонарии в Италии, декабристы и народовольцы в Российской империи. Последние социалистические учения выдвинули социальное равенство в качестве цели и идеала. При этом люди, призывающие к этому, готовы достигать поставленных целей с помощью террора…

– А как по-другому можно достучаться до правящей элиты, которая не хочет видеть, как живёт её народ? – перебила меня Мария.

«Да, девочка, а мозги тебе уже изрядно промыли, – подумал я. – И что делать?! Ну не хочется мне, чтобы такая красивая и желающая лучшего для народа девушка пришла к тому, что с ней случилось в моём мире. Ладно, попробую достучаться до разума, а не получится, пройдусь по чувствам».