Поход Армии Проклятых

Сорген поднялся сначала на колено, а потом и на ноги. Меч он удержал в руках, это хорошо, как и то, что зрение уже пришло в порядок. Вот только слух! Как же все-таки плохо без него… Сорген заставил себя сосредоточиться и обозреть "поле боя". Орзарис все еще тряс головой и хлопал глазами, как будто туда ему попали соринки. Старик лежал на краю крыши, дымящийся, но уже не горящий. Плащ его покрывали огромные дыры, от волос мало что осталось, но нельзя было с уверенностью сказать, что он умер. Где же девица? Как только Сорген вспомнил ее, спину ожгла страшная боль, проникнувшая глубоко в тело, скрутившая его, как выжимаемую тряпку, и отбросившая вперед. Колдун стукнулся подбородком о горячую бронзу и почувствовал запах горящей плоти. Своей собственной!

По счастливой случайности, он улетел не туда, где стоял Орзарис, а в другой угол крыши. Девушка раскрутила над головой бич, превратив его в крошечный сияющий вихрь, и пошла вперед, медленно поводя из стороны в сторону бедрами. Красивая она все-таки! – подумал Сорген. Одновременно он осознал, что слух возвращается к нему: он слышал тихий вой крутящейся молнии. Оставалось только стонать и отступать… Неизвестно, чего ожидала зеленоглазая, но только не того, что сделал Сорген. Он скользнул на животе к краю крыши и исчез за ним, скрытый от взглядов врагов. Затем девушка совершила еще одну ошибку: она метнулась в самый дальний угол, подумав, что враг хочет быть подальше от кнута и меча Орзариса, бросившегося следом. Однако Сорген вынырнул у них за спиной, рядом со стариком. Тот был жив и уже вставал на ноги, хотя вид имел очень жалкий. Плащ и нижняя одежда сгорели чуть ли не полностью, на груди зияла огромная дыра, обнажавшая дряхлую старческую грудь и красные пятна ожогов. Борода старого мага наполовину обуглилась, отчего казалось, что она накладная и съезжает набок.

Несмотря на свое состояние, старик не собирался сдаваться. Наоборот, он без раздумий ринулся в бой.

– Подохни, черное отродье! – прокричал волшебник скрипучим голосом – Сгинь, сгори в огне, в котором ты рожден!

За неимением посоха старик использовал какое-то заклятье, излившее на врага потоки яркого белого света. Сорген выставил перед собой мешочек с пеплом Ассаха и пошел в атаку, приговаривая, как заведенный:

– Туосдарел мен[10]! Туосдарел мен!

Белый огонь окутал колдуна с ног до головы, но не мог причинить никакого вреда. Закрутившись в водоворот, сияние с утробным рычанием втянулось в мешочек. Старик застыл на месте, не в силах пошевелиться и издать хоть один звук. Выкаченные глаза смотрели, как Черный идет к нему, занося над головой меч; за ним в металле оставались оплавленные вмятины. Одним ударом Вальдевул рассек сухое тело старика надвое. Ноги трупа подогнулись, половинки упали одна на другую, распространяя вокруг вонь из рассеченных кишок, разливая лужу черной крови. Выпученные глаза волшебника мертво таращились на расползавшуюся кучу внутренностей.

Возмездие последовало тут же, не успел Сорген повернуться и отпрыгнуть. Это опять была девушка и ее кнут, ужаливший колдуна в левый бок, рядом с пупком. Удар походил на пинок великана… По сторонам полетели клочья рубахи, куртки, лоскутья кожи Соргена. Живот дымился.

Он упал на самом краю крыши, бессильно запрокинув голову. Зеленоглазая скользнула в сторону, давая проход Орзарису, лицо которого пылало праведным гневом. Он коротко, сплеча, рубанул по лежащему Соргену. Тот с ужасом понял, что сейчас произойдет, стоит скреститься Вальдевулу и Дневной Звезде. Тем не менее, на сей раз дело ограничилось только снопом искр. Рука Соргена бессильно просела под напором Белого почти до самой груди. Орзарис нагнулся, приблизив лицо к противнику, потом снова выпрямился и пинком выбил Вальдевул из ослабевших пальцев колдуна. Оразрис дал Соргену ровно одно мгновение, чтобы тот мог подумать о смерти и осознать ее. Острие Дневной Звезды устремилось прямиком в сердце, для последнего, безжалостного удара.

И тут, как в сказке, в самый последний миг пришло спасение: с неба на голову Орзариса свалилась небольшая тварь размером с коршуна. Из глубоких кожистых карманов на брюхе она выпустила лапы с острыми когтями, которыми принялась терзать уши белого волшебника. Кроме того, острые чешуйки чудовища впились в макушку человека и заставили его отчаянно вскрикнуть от резкой боли. Шипя, эзбанс изогнул голову и впился маленькой пастью в щеку Орзариса. Тот бестолково махнул мечом в сторону и запрыгал, колотя по демону левой рукой и тряся головой. В воздухе мелькнула голубая молния – и эзбанс с громким треском разлетелся на лоскутья. Его шея, похожая на шею ощипанного гуся, осталась болтаться на лице Орзариса, потому как зубы не разжались и после смерти. Остатки брюха лежали на голове белого, как нелепая, рваная шапка, а по вискам и лбу у него обильно стекала густая буро-желтая жижа.