Поход без привала

Павел Алексеевич хорошо понимал, какую угрозу несет новый рывок Гудериана. Нет сомнений, что фашисты хотят выйти к Оке и захватить переправы через нее, чтобы наступать на Москву. Потерять Каширу — значит лишиться мощной ГРЭС, оставить Ожерельевский железнодорожный узел. А самое страшное — открыть фашистам прямую дорогу к столице: гитлеровцам останется пройти около ста километров по хорошему шоссе. И на всем этом направлении нет крупных сил Красной Армии, способных отразить удар танкового тарана!

Никаких сил, если не считать поредевший в боях кавкорпус генерала Белова. Только успеют ли конники, колонны которых растянулись по проселкам в лесных массивах между Серпуховом и Ступино, выйти к Кашире раньше немецких войск? Надежды почти нет. Путь слишком долог, а времени мало. Но даже если кавалеристы и успеют, что смогут сделать они в единоборстве с лавиной бронированных машин?

— Ну, Павел Алексеевич, ваши предложения? — Болдин с надеждой смотрел в усталое, землистое лицо кавалерийского генерала, о боевых делах которого был изрядно наслышан. Белов задумчиво поглаживал большим пальцем правой руки колючую щетку отраставших усов. Ответил негромко:

— Сейчас пошлю делегатов связи к командирам дивизий. Объясню обстановку и потребую использовать все средства, чтобы ускорить марш. Политработники расскажут людям, люди поймут… В первую очередь прикрою мосты через Оку. Это главное. С утра буду в Кашире. А сейчас — спать. Прошлую ночь я не ложился.

— Немцы близко, — предупредил Болдин. — Может появиться разведка.

— Утром появится, — ответил Павел Алексеевич. — По ночам они не воюют, если мы их не вынуждаем. Да и холодно, в избах сейчас отсиживаются. На всякий случай шофер подежурит во дворе возле машины.

— Останусь и я! — решился Болдин. — На ногах засыпаю, а день завтра трудный, ох и трудный! — вздохнул он.

Утром, напившись крепкого чая из хозяйского самовара, Павел Алексеевич вышел на улицу. До рассвета было еще далеко. Морозец настолько крепок, что перехватывало дыхание. Сыпался мелкий, едва приметный снежок, причем сыпался, наверно, давно — все вокруг было белым и чистым.

Генерал Болдин отправился на восток. Павел Алексеевич выехал в Каширу. После его отъезда не прошло и часа, как в Мордвес ворвались немецкие танки. Не задерживаясь в городе, они двинулись дальше. Дорога на север была совершенно пустынна. На свежем снегу виднелись только следы колес, оставленные машиной Белова.

8

Деревня Пятница вытянулась вдоль шоссе двумя рядами старых, почерневших от времени домов. Лишь немногие крыты жестью или дранкой, на остальных — черная, улежавшаяся солома. Гнулись под ветром гибкие ветви ветел. В овраге, куда полого сбегало шоссе, намело уже небольшие сугробы.

Павел Алексеевич вышел из машины, огляделся. Нет, здесь не особенно выгодное место для обороны. Да и до Каширы далековато: километров семь-восемь.

— Поехали дальше, — сказал он шоферу.

Было уже совсем светло. Справа вдали виднелась красная черепичная крыша в деревне Чернятино. Скорее всего — школа. Промелькнул небольшой голый лесок. Перевалили гребень, и дорога снова пошла вниз, спускаясь в просторную глубокую долину, промытую ручьем Мутенки.

«Препятствие для танков, — думал Павел Алексеевич. — Мост деревянный, взорвать или разрушить немедленно. Пусть повозятся фрицы. С северного ската хороший обзор и обстрел, далеко просматривается дорога. Окапываться надо вон там, чуть повыше. А Кашира за гребнем. Ока и мосты тоже. Немцам не видно… Тут и станем. А второй рубеж — на гребне…»

Машина поравнялась с приземистыми постройками, похожими на свинарники. Павел Алексеевич удовлетворенно хмыкнул: как раз в том месте, где он наметил первую линию, вправо и влево от дороги тянулись зигзаги окопов с ячейками для стрелков, с пулеметными площадками. Видны были даже несколько дзотов. Все запущено, присыпано снегом. Но главное — не нужно будет долбить мерзлую землю! Спасибо жителям — не зря потрудились!

Из-за построек выскочили пятеро в гражданской одежде, с винтовками. Пальто подпоясаны ремнями с подсумками. Противогазы через плечо. Парни молодые, допризывного возраста. Лишь командир постарше: высокий, с узким лицом — очень похож на учителя.

— Предъявите документы! — потребовал он.

Павел Алексеевич вытащил удостоверение. Учитель прочитал, моргнул удивленно несколько раз, козырнул неумело.

— Кто вы такие? — спросил Белов.

— Бойцы Каширско-Ступинского истребительного батальона, — сказал учитель и добавил не без гордости: — Все добровольцы!

— Регулярные части в городе есть?

— Не знаю… Зенитчики, кажется… Тюренков, что ты говорил о зенитчиках?

— Четыре пушки в садах стоят, сам видел.

Павел Алексеевич вырвал из блокнота лист, положил на планшет, написал приказание зенитчикам: немедленно выдвинуться к ручью Мутенки на городской оборонительный рубеж и приготовиться к отражению немецких танков. Мост уничтожить. Об исполнении донести генерал-майору Белову на Каширский почтамт не позже 10.30.