Поход Яна Гамильтона

Днем 26 апреля, с учетом дальнейших операций на следующий день, отряд конной пехоты, поддерживаемый упряжкой с пулеметом Максима и конной батареей, был послан для рекогносцировки, а по возможности — и для удержания холма, с тех пор называемого холмом Конницы Китчинера. Войска заняли холм без боя, хотя они видели нескольких буров, галопирующих вдоль гребня направо и налево, те периодически открывали огонь. Для удержания холма был выделен гарнизон, состоявший из конницы Китчинера, роты конной пехоты Линкольна и двух пулеметов Максима; но сразу после захода солнца офицер, командовавший этими силами, изменил приказ, и всем было велено вернуться в Табанчу. На индийской границе основополагающее правило — отступать только днем, а ночью сидеть смирно, заняв наиболее выгодную для обороны позицию, какую можно найти. [482]

В этой войне опыт показал, что лучше всего удерживать позицию, даже дорогой ценой, пока не стемнеет, а затем, если необходимо, отступить. Но наука обеих войн согласна в одном: сумерки — самое неудачное время для отступления.

Последствия этого несвоевременного изменения плана сказались немедленно. Буры заметили движение назад и храбро полезли вперед, конница Китчинера, которая оказалась втянута в бой, не могла двигаться. Дикий и жестокий бой завязался в сумерках. Буры подкрались очень близко к солдатам, одного свирепого седобородого бура застрелили в восьми шагах от британской линии огня, но лишь после того, как он убил одного человека. До города дошло сообщение, что конница Китчинера «отрезана» на холме в четырех милях от лагеря, и это заставило генерала Френча послать ей на помощь шотландцев Гордонского полка. Батальон выступил около десяти часов и вышел на северную дорогу. Но в темноте, на неровной местности, они сбились с пути, прошли пять миль на юг, заняли другой холм и не возвращались до следующего полудня. Их отсутствие, поскольку их никак не могли обнаружить, вызвало большую тревогу. Тем временем кавалерия Китчинера под командованием майора Фоула 21-го уланского полка доблестно защищалась, отбила атаку буров и около одиннадцати часов сумела без помех отойти назад.

Ранним утром на следующий день все войска вышли из города. Френч намеревался заставить противника отступить с позиции в тылу горы Табанчу и, если удастся, окружить часть их сил. Информация, которая была в распоряжении генерала Френча, не могла быть очень точной: в моей телеграмме от 26 апреля я писал, что «более 2000 буров» собрались к северу от Табанчу, а пресс-цензор вычеркнул это и поменял на «небольшие отряды».

План был ясный и энергичный. Кавалерийская бригада Гордонцев должна была двинуться направо, вокруг восточного склона горы Табанчу, и проложить себе дорогу на равнину за ней. Гамильтону предстояло оттеснить назад слабое правое крыло буров и открыть путь кавалерийской бригаде Диксона, чтобы та прошла и соединилась с Гордоном. Рандл, чья пехота устала после долгого марша из Девецдорпа, был занят демонстрацией против бурского центра и охранял город. [483]

Военные действия начались с повторного занятия холма Конницы Китчинера пехотной бригадой Смита-Дорриена, которая повела решительное наступление, и с обходного маневра конной пехоты Ридли. Оба эти маневра, направляемые Гамильтоном, прошли удачно. Правый фланг буров, очень тонкий, был сметен, и дорога для кавалерии открылась. В девять часов, но не раньше, на равнине стали появляться передовые эскадроны Френча, а к десяти вся бригада Диксона прошла через открывшийся просвет и благополучно развернулась на волнистых равнинах за горой.

Желая, наконец, увидеть, как кавалерия и конная артиллерия действуют в подходящей для них местности, я спустился со своего наблюдательного пункта на холме Конницы Китчинера и поскакал, то рысью, то галопом, пока не догнал эскадроны. Было очевидно, что на левом охватывающем крыле дела идут хорошо. Мы уже могли заглянуть в западину за горой Табанчу. Если у Гордона дела идут не хуже, мы скоро сомкнемся и получим хороший улов пленных. Бригада продолжала двигаться вперед с гребня на гребень, и вскоре буры стали проскакивать через фронт, пытаясь, как мы думали, избежать сети, которой мы их окружали. Они не убегали слишком далеко, а собрались неподалеку, около островерхого холма, который отсутствует на моем наброске, но читатель может представить его местоположение слева в тылу разворачивающейся кавалерии. Вскоре их там оказалось довольно много.

Наконец Диксон дошел до точки между горой Табанчу и островерхим холмом, так что буры больше не могли отступать по этой дороге, и мы увидели оставшихся — три или четыре сотни, которые ездили туда-сюда или кружили по западине, как только что пойманные крысы в клетке.