Поход на Киев (СИ)

— Ну, коли так, поехали, — вымолвил боярин и пожал руку своему младшему брату. Перед отправлением Добрыня с товарищами отправился к новгородскому епископу, и тот прилюдно его благословил на поход.

Глава 11 Сын Змея

Уже издалека было видно, что конь скачет как-то неправильно, всё время клонится куда-то в бок, но всё равно не сбавляет ходу и гонит галопом. Всадник склонился так низко и так плотно прижался к своему скакуну, что его лицо полностью спрятала конская грива. Богатыри насторожились — это был недобрый знак. Всадник остановился в самый последний момент, уже рядом с Добрыней и рухнул на руки собравшимся рядом воинам. Это был витязь из Людина конца, разведчик. Конь его был весь истыкан стрелами и истекал кровью. У самого всадника так же застряла стрела выше лопатки и вышла прямо возле лица. Ранение не значительное, жить будет.

— Они идут, они рядом, — заговорил разведчик, когда приблизился Добрыня.

— Сколько их? — спросил юный воевода.

— Много, больше тысячи, и Ростислав с ними.

— Стало быть, они знают, что мы здесь. А мы ведь их лазутчиков даже не заметили. Что ж, братцы, готовимся к битве. Кирилл, Гаврюша, будьте подле меня.

И брат вместе с людинским старшиной остались рядом с воеводой, когда богатырское войско начало построение. Всё случилось как-то неожиданно и совершенно наспех. Много недель и даже месяцев новгородцы выискивали в окрестностях Ростислава, но целое войско словно сквозь землю провалилось. Не было его не месте битвы с Дунаем, не было никаких следов. Многие местные утверждали, что видели чародеев, но никто не мог сказать, куда те запропастились. Богатыри зашли уже на ростовскую землю, сделали там небольшой крюк и вернулись на землю новгородскую. Здесь то они и наткнулись на первые вражьи отряды, числом совсем небольшие, но проворные. Несколько мелких стычек закончились с переменным успехом. В двух из них победа была за новгородцами, в трёх взяли верх змейгородцы. И вот теперь, наконец, им повстречалось целое большое войско. Добрыня заметно нервничал: столько жизней теперь зависело от него, столько всего было поставлено на кон. Но, тем не менее, от своей затеи воевода не отказался и надел на голову тяжёлый золотой шлем, тот самый, в котором брал город Бурислава Володарского.

— Вижу, дорожишь ты своей головой, — усмехнулся Кирилл.

— Главное, чтобы Ростислав её оценил. Попытаюсь его выманить, как тех сорок в Польше.

— Шею, главное, не надорви такой тяжестью.

Кирилл, несмотря на все уговоры, за эти дни так и не согласился рядиться в золото и серебро. Не хотел быть приманкой. А вот Гаврюша с радостью нарядился, при условии, что после битвы шлем и серебренный нагрудник оставит себе. И многие людинские последовали его примеру. Всем им теперь выпала нелёгкая миссия быть приманкой, и потому они держались рядом с Добрыней. Он же поначалу разъезжал на своём тёмном коне впереди войска, высматривал врага. Местность здесь была хорошая, чистое поле, есть где развернуться, но негде спрятать резерв и устроить засаду. А это значит, что войско, которое увидел перед собой Добрыня, представляло собой все чародейские силы. Пересчитать их сейчас не представлялось возможным, но на первый взгляд казалось, что их гораздо больше, чем новгородцев. Ростислава воевода узнал сразу по безобразному лицу, покрытому шишками, по красным глазам и по ужасному хриплому голосу, которым сын Змея отдавал приказы своим воинам. Помимо кольчуг змейгородцы носили за спинами чёрные плащи — знак колдунов. Но вряд ли все здесь были колдунам: столько тёмных чародеев Русь не помнила уже 20 лет.

— Ну что, сукины дети, готовы умереть? — прокричал Ростислав, и от его голоса у многих кровь застыла в жилах. Но Добрыня сидел спокойно и даже слегка улыбнулся.

— Это чучело и есть сын Змея Горыныча? — обратился он к своим приближённым, и вместе с воеводой они расхохотались.

— Ты ответишь за свои слова, новгородец! — яростно прокричал Ростислав, — идите, и убейте их! Убейте их всех!

И змейгородцы бегом ринулись в атаку. Было видно, что за их яростью стоит лютый страх: своего безобразного вождя они боялись больше любого врага, больше смерти, больше всего на свете. Что новгородцы могли этому противопоставить? И меж тем богатыри достойно встретили первый натиск врага. Добрыня с прочими всадниками отступил в тыл и отсюда наблюдал за ходом битвы.

— В какой-то мере Ростислав даже опасней своего проклятого отца, — произнёс Кирилл, — как я слышал, Змей Горыныч в образе зверя не может вести войско в бой, только в образе человека. Свои так не боялись его, как боялись Ростислава.

— Да, вряд ли удастся взять его в плен, — отвечал Добрыня, — но, если сразу его убить, их страх пропадёт и ярость поубавиться.

— А как же заложники?

— Хм, видишь тех всадников, брат мой? Они не сражаются, как Ростислав, одеты не так, как другие — богаче, и они молоды, почти как дети. Я думаю, это тоже дети Змея Горыныча, ведь я слышал, что сыновей и дочерей у него немерено. Их мы и возьмём в заложники, чтобы обменять на Забаву.