Поход на Кремль. Поэма бунта

Тетя Арина была старше мамы на двадцать с лишним лет: покойная бабушка Маши, имея уже выросшую дочь, вдовела и вдруг встретила достойного человека, стали жить вместе, рискнули завести ребеночка, хотя обоим было по сорок с лишним, вот и появилась на свет Лионелла. Конечно же, Арина чувствовала себя не сестрой Лионеллы, а кем-то вроде тети. Учила, наставляла, руководила, поощряла и наказывала. Может, Лионелла и сбежала от этого.

А Маше в Москве, когда была с матерью, все понравилось – и квартира тети Арины с высокими потолками, а из окон видно шпиль МГУ, и метро, и множество людей и машин на улицах, и огромные дома. И, конечно, перспективы личного роста. Поэтому все свое житье она воспринимала как промежуточный вариант или подготовительный этап перед настоящей жизнью – и нахождение в Нерюнгри, и учебу в Чите, и замужество за Дугиным, и даже отношения с Денисом, которого она, конечно, в общем-то, любила, но понимала, что эта любовь рано или поздно кончится, потому что они люди разного полета и совместного будущего у них не может быть.

Тетя Арина болела тяжелее, чем представляла издали ее сестра. Она недавно выписалась из клиники: «Подыхать отпустили!» Имела кое-какие сбережения после многолетней работы в комиссионном магазине, наняла приходящую женщину из социально-врачебной службы, но поняла, что при московских ценах на патронажные услуги разорится раньше своей смерти, поэтому и позвала Машу. Когда звонила, говорила, на пару недель, а когда Маша приехала, сказала ей прямо:

– Вот что, племянница, у тебя же там ничего особенного, кроме мужа? Любимая работа есть? Дети есть?

– Вы же знаете, тетя Арина, нет. Ни детей, не работы.

– А муж дурак? – предположила тетя Арина.

– А муж дурак! – весело согласилась Маша.

– Догадаться легко, они на девяносто девять процентов все дураки. Короче: поживи со мной. Будешь ухаживать, терпеть мою дурь старческую, а я на тебя отпишу квартиру и кое-какие вещички. Вещички, сама понимаешь, не фаянсовый сервиз и не комплект белья фабрики «Большевичка». Вещи хорошие. Ты на них можешь себе жизнь построить. Ты вон какая свеженькая, тоненькая, прямо цыпа, главное, не продешеви. Если сомневаешься, посоветуйся с матерью, хотя она тебе ничего хорошего не посоветует. Но я это уважаю, хоть детей не имела – в смысле, что дети должны слушаться родителей. Я бы своих заставила бы себя слушаться, по струнке бы ходили.

Маша не сомневалась.

Она поняла: все, кончилась подготовительная жизнь. И надо от нее отрешиться как можно скорее. Денису сказать, что тетка при смерти и нет никакой возможности отлучиться, так что пусть он лучше едет домой. Мужа предупредить, что будет не скоро, а потом набраться духу и объявить, что не вернется никогда.

Но не встретиться с Денисом напоследок – не могла. Понимала, что слабость, что не надо бы, что все можно решить по телефону, но – хотелось увидеть. Обняться напоследок. Поцеловать. И может быть даже еще что-то. В последний раз.

Попав в толпу, в неизвестно откуда взявшееся шествие, она растерялась, пыталась вырваться, заблудилась. Тут позвонил Денис, а потом какая-то девушка, что Маше не понравилось. Какая еще девушка, почему она рядом с Денисом? Маша, руководствуясь указаниями этой девушки, стала пробираться к метро. Но везде натыкалась на милицию, на ОМОН, на автобусы и грузовики, хотела уже позвонить Денису и сказать, что она возвращается к тете Арине, а встретиться можно потом. Но тут звонок от какого-то молодого человека, который представился другом той девушки, что звонила, сказал, что хочет помочь, начал спрашивать, где находится Маша, по этим приметам нашел ее.

Саня показался Маше с первого взгляда типичным московским балбесом, у которого настолько все есть, что ему ничего не надо. То есть – родители обеспечены, квартира имеется, найти работу не волнует, ходит в чем попало, не заинтересован жизненным ростом. И очень удивилась, когда узнала, что Саня работает на телевидении. Ей как-то не пришло в голову, что на телевидении можно работать и охранником, и дворником на территории, и поваром в одном из останкинских ресторанов. Впрочем, Саня был ассистент оператора и в будущем сам оператор, плюс серьезно увлекался фотографией, и все чаще его фотографии появлялись в популярных изданиях и на известных сайтах; сейчас он тоже был с камерой, снимал окружающее. А Маша выспрашивала по ходу дела, как люди попадают на передачи, где они сидят и изображают публику, и нельзя ли тоже попасть? И сколько, к примеру, стоит билет в первом ряду? Саня отвечал: нисколько не стоит, а попасть – запросто. Он может ей устроить пропуск хоть на десять передач. И Машино уважение к нему все больше росло. Вот, думала она, так у них в Москве и бывает. Одет человек кое-как, с виду совсем молодой, а такие возможности!

Им никак не удавалось пробиться к метро, но Саня не унывал, щелкал фотоаппаратом.

– Какой кадр! – вдруг закричал он, увидев на фоне похоронной процессии свадебную машину. – Эх, еще бы жених с невестой вышли! Свадьба и похороны!