Поход на Москву

В стране отсутствовал минимальный порядок. Слабая власть не умела заставить себе повиноваться. Подбор администрации на местах был совершенно не удовлетворителен. Произвол и злоупотребления чинов государственной стражи, многочисленных органов контрразведки и уголовно-розыскного дела стали обычным явлением. Сложный вопрос нарушенного смутой землепользования многочисленными, подчас противоречивыми, приказами главнокомандующего не был хоть сколько-нибудь удовлетворительно разрешен. Изданными в июне правилами о сборе урожая трав правительством была обещана половина помещику, половина посевщику, из урожая хлебов ²/₃, а корнеплодов ⁵⁄₆ посевщику, а остальное помещику. Уже через два месяца этот расчет был изменен и помещичья доля понижена до ¹/₅ для хлебов и ¹/₁₀ для корнеплодов. И тут в земельном вопросе, как и в других, не было ясного, реального и определенного плана правительства. Несмотря на то что правительство обладало огромными, не поддающимися учету естественными богатствами страны, курс денег беспрерывно падал и ценность жизни быстро возрастала. По сравнению со стоимостью жизни, оклады военных и гражданских служащих были нищенскими, следствием чего явились многочисленные злоупотребления должностных лиц.

Взаимоотношения с казачьими новообразованиями не наладились. Так называемая Южно-Русская конференция все еще ни до чего не договорилась. Хуже всего обстояли дела с Кубанью. По уходе Ставки из Екатеринодара левые группы казачества особенно подняли головы. В Законодательной Раде все чаще раздавались демагогические речи, ярко напоминавшие выступления «революционной демократии» первых дней смуты. Местная пресса, органы кубанского осведомительного бюро, «Коб», и кубанский отдел пропаганды, «Коп», вели против «добровольческой» политики главнокомандующего бешеную травлю.

Все это, несмотря на видимые наши успехи, заставляло беспокойно смотреть на будущее.

А. Гришин {367} Врангель на Юге России {368}

Город Царицын взят частями армии Врангеля, и «Красный Верден» — центр коммунистической тирании Нижнего Поволжья — перестал существовать. Снова начинал жить бойкий, торговый городок Царицын на Волге. Тяжело и с невероятными усилиями налаживалась жизнь, но в первые дни было трудно заставить запуганное население поверить в действительность освобождения. Оно верило в героизм и отвагу командующего Кавказской армией, но с большой осторожностью относилось к силам самой армии, ибо количественно она была слишком ничтожна и мала. Освободив город, она почти целиком ушла вперед на фронты, оставив в самом городке лишь больных и раненых. И понятно, что со страхом и трепетом население чутко прислушивалось к каждому выстрелу за Волгой, на севере под Дубовкой и на юге под Сарептой. И понятно, что все внимание, все мысли были около маленького флигелька, окрашенного в темно-серый цвет, с тремя небольшими окошечками, георгиевским флажком и парными часовыми — красавцами кубанцами у входа в домик. В нем жил командующий Кавказской армией генерал Врангель.

В первые дни освобожденное население наружно горячо приветствовало своего освободителя, но еще не признавало в нем окончательно своего героя. И этот скрытый ледок в отношениях между генералом Врангелем и населением был сломлен в первое воскресенье после освобождения.

На Соборной площади служили благодарственный молебен. И стар и млад, и рабочий, и купец, и мещанин, и дворянин пришли в этот торжественный день на площадь. Настроение торжественное, незабываемое. И опять все взоры, взоры тысячной толпы, были сосредоточены на высоком человеке в черной черкеске, с блестящими мягкими генеральскими погонами на плечах. Он стоял неподвижным, застывшим в своей характерной позе, окруженный небольшой свитой из ближайших помощников в деле управления армией.

Начался молебен. Великое множество людей истово осеняло себя крестным знамением и в то же время не отрывало глаз от стоявшего впереди высокого генерала в черной черкеске, точно оно ждало от него чего-то необыкновенного, из ряда вон выходящего, чтобы получить подкрепление к своей вере в него. В тот момент, когда в молитвенно-экстазной тишине тысячной толпы огромный хор с какой-то особенно подчеркнутой торжественностью запел: «Спаси, Господи, люди Твоя…», откуда-то издалека, совершенно неожиданно, резко и отчетливо прозвучали выстрелы орудий, и этот разговор стальных жерл впутался в пение молитвы. На мгновение хор остановился, оборвались слова, замерла в напряженной тишине площадь.

«Бум… бум… бум…» — резко звучало в тишине.

«И благослови достояние Твое…» — подхватила вся толпа, опускаясь на колени и заглушая своим пением ненавистные звуки выстрелов. Вместе с толпой стоял на коленях и сам командующий армией генерал Врангель. В молитвенном экстазе народ нашел человека Врангеля и признал его своим героем. И не казались уже страшными отдаленные выстрелы, не озиралась пугливо по сторонам толпа, она нашла веру в горсточку людей, пришедшую в город Царицын на Волге из Сальских степей.