Я напомнил его величеству, что герцог Бассано не мог отправить Андреосси без его распоряжения, а что касается Швеции, то его требование о соблюдении континентальной системы, захват шведских кораблей и в особенности разоружение полков, отосланных затем в качестве пленных во Францию, оскорбили самолюбие этой в высшей степени гордой нации. Эти рассуждения вызвали досаду императора, который выразил её в своих обычных словах.
— Вы ничего не смыслите в делах, вы не понимаете, — таковы были слова, положившие конец этому разговору.
Новые сведения о неприятеле побудили императора выехать вечером. 29‑го мы были в Вязьме, где к его величеству явился Лористон. Император долго беседовал с ним. Назавтра, как только мы выступили, император сказал мне:
— Ну, Коленкур, так вы говорили, что ваш друг Александр не хотел воевать?
— Ваше величество получили доказательство этому, — ответил я, — в то время, когда он заключил мир с Турцией; много других событий, как мне кажется, подтвердили то, что я имел честь говорить вашему величеству.
— Лористон говорит иначе, — возразил император. — Александр может быть доволен тем, что завёл дело так далеко. Его священный город сожжён; его страна находится в хорошеньком состоянии. Ему лучше было бы прийти к соглашению. Он предпочёл ещё раз предаться в руки англичан. Восстановят ли они ему его сожжённые города? Лористон говорит, что император Александр давно уже вёл переговоры с англичанами.
— Но не в моё время, государь, — ответил я, — так как он конфисковал у них 80 кораблей, часть из них продана, а часть ещё находится под секвестром.
— Вас провели, господин обер–шталмейстер, — возразил император, любезности вскружили вам голову.
— Если бы мне было позволено поставить под сомнение то, что утверждает ваше величество, то я вновь сказал бы, что, по моему убеждению, император Александр начал переговоры с англичанами лишь после того, как прозвучал наш первый пушечный выстрел. Дата мира с турками, дата соглашения с Англией, действительная конфискация английских судов, в которой ваше величество хотите сомневаться, — все эти факты выяснятся со временем и послужат в моё оправдание. Не пройдёт и шести месяцев как ваше величество воздадите должное моей искренности.
Император воспользовался этим случаем, чтобы вновь заговорить о Турции и о Швеции. Он говорил с раздражением против герцога Бассано, которого считал виновным в том, что эти державы не сотрудничают с нами. Он соглашался, что дата заключения мира между Россией и Турцией может говорить в пользу моих утверждений.
— Но, — прибавил он с иронией, — ваш друг Александр не делается от этого в меньшей степени византийцем и фальшивым человеком. Впрочем, я на него не сержусь. Мне даже обидно за него, что его страна так страдает. Когда можно будет поговорить друг с другом, мы быстро придём к соглашению, так как я веду против пего только политическую войну, и есть много способов уладить дело так, чтобы русские не остались слишком недовольны и не убили его, как его отца.
Неприятель не оставлял за собою ни одного человека, разрушал свои склады, сжигал свои казённые здания и даже большие частные дома. Многие думали, что пожары в городах, местечках, в которые мы входили, были результатом беспорядков как в нашем авангарде, так и в казачьем арьергарде; я первый, признаюсь, разделял это мнение, не понимая, какой был русским интерес уничтожать все здания гражданских учреждений и даже частные дома, которые не могли сослужить нам большую службу. Император, которому многие говорили об этих пожарах, приказал моему брату взять на следующий день большой гвардейский отряд, поближе подойти к неприятелю и вступить в Вязьму, когда там ещё будет неприятельский арьергард, чтобы лично установить, что именно происходит и действительно ли русские поджигают. Он дал ему указание поддерживать порядок.