Поход Проклятых Королей

Светозар, цепляясь ободранными в кровь пальцами за сырую землю, выбрался из-под лошади. Он был рад, что выжил. Каким-то непостижимым образом, он остался цел, приваленный вражеской лошадью. Его счастью не было предела. И хотя где-то на границе его разлагающегося сознания он понимал, что так не бывает, эта мысль гналась в три шеи. Он выживет и вернётся домой: к матери, жене, детям… это всё, что он знал… это всё, что он хотел знать. Вокруг него стояли его товарищи. Те тоже только поднялись на ноги. А вокруг всех них… вокруг были враги. Светозар и товарищи были окружены отвратительными тварями, монстрами из детских сказок. У некоторых из них было три глаза, у кого-то два носа, а у иных росли огромные ветвистые рога на голове. Уроды скалились, подначивали воинов, облизывали раздвоенными как у змей языками свои пухлые отвратительные губы. Но ни Светозар, ни его собратья не испугались. Они подняли оружие в едином священном порыве и закричали боевой клич…

***

На Олега градом сыпались удары восставших из мёртвых товарищей. Те неистово орали, не щадя своих глоток. Крик оглушал и дезорганизовывал оставшихся на поле брани воинов. Никто из живых до этого не встречался с немертвыми, но те, кому посчастливилось не пасть в первые мгновения разразившейся сечи, осознали, что немертвый — это очень тяжёлый противник.

Олег прикрывался щитом, по которому в остервенении молотили восставшие воины. Взмахи мечом и тычки в их сторону не ослабляли напор. Немёртвые не знали страха, не знали усталости. Они сминали своих врагов, не обращая внимание на раны, не зная пощады, неспособные остановиться. Там, где обыкновенный живой человек уже бы не смог бы сражаться уязвлённый мечом, запыхавшийся от битвы или страшащийся за свою жизнь, мертвый не знал отдыха.

Щит Олега треснул. Над оставшимся на руке обломком на него воззрилось разрубленное от глаза до скулы лицо ордынца. Олег ткнул его мечом, отчего мертвец завалился на спину, но затем стал быстро вставать. Отбросив остатки щита в другого, пытавшегося до него дотянутся мертвяка в одежде стражи князя, Олег побежал.

Побежали многие, но не всем везло так, как Олегу. Людей вокруг него хватали и утаскивали в надвигавшуюся с диким криком волну. Тех, кто спотыкался, уже было не спасти. Олег сбрасывал на ходу кольчугу, наручи и шлем, молясь, чтоб у него было достаточно сил удрать от преследователей.

Повинуясь инстинкту, который взращивался с рождения у всех северных племён, Олег и остальные бежали к лесу, у кромки которого несколько всадников пытались спасти бегущих от преследующих их в совершенном беспорядке мертвецов.

Род Всеволода всегда гордился своей древностью, сказаниями о предках, передающимся из уст в уста, и героическими воинами. Поэтому Всеволод, как никто другой, знал единственную слабость и страх мертвой плоти. Поняв, что происходит, он залез на своего коня и сразу поскакал к месту стоянки, где прислужницы князя и воевод, услышав весть о бегстве орды, уже вовсю грели котлы, чтоб попотчевать победителей.

Всеволод прям на бегу подхватил горящую головню из костра, схватил штандарт князя на въезде в лагерь и поскакал помогать бегущим, крикнув слугам, чтоб они спасались сами. Служанки так и встали в растерянности посреди лагеря, кто с ведром воды, кто с тушкой зверя или бадьёй с овощами.

Мертвецы боялись пламени и не бежали в обычном своём остервенении на всадника с огнём. Они подходили осторожно и завороженно смотрели на горящий штандарт на конце импровизированного факела. Когда Всеволод тыкал этим в их лицо, они отшатывались и падали назад, завывая от страха, как звери. Пользуясь моментом конь Всеволода втаптывал мертвецов в землю. Они продолжали двигаться, но ни ходить, ни стоять уже не могли.

Другие всадники, кто последовал примеру Всеволода и помогали бежать своим, также подражая старому воину, оборачивали тряпками мечи, поджигали сумки и зажигали от факела Всеволода пучки оперений стрел. Этим они били мертвяков, которые преследовали спасшихся бегством воинов.

Мимо Всеволода пробежал Олег, нагой до пояса, с развивавшейся за ним разорванной рубахой. Пешего воина уже практически настиг мертвец, размахивающий сломанным клинком, но Всеволод был быстрее, и сбитая на землю нежить сразу была затоптана копытами.

Выживших пробегало все меньше, а нежити становилось всё больше. В некоторых местах поле от свалившейся с меча тряпки или от догорающей сумки стало заниматься огнём. Иссохший за лето бурьян легко подхватывал пламя. Мертвецы, бежавшие за выжившими в лес, резко останавливались перед огнём и аккуратно его обходили по большому кругу. Только после того, как они отходили на значительное расстояние от пламени, они продолжали свой бег. Всеволод видел это и всегда помнил рассказы своей двоюродной прабабки, что "дикие мертвецы" боятся огня.

К лесу приближалась волна немертвых. Это уже были не одиночные разлагающиеся охваченные жаждой погони мертвецы. Это была волна нежити, которая уже расправилась с армией и теперь просто затаптывала всех, кто попадался ей на пути.