Поход «Северянки»

- Скажите, - неожиданно опросил Плескач Логинова, думая о своем: - акустик ничего подозрительного сегодня не слышал?

- Нет, товарищ капитан первого ранга, - успокоил Логинов. - Никаких шумов слышно не было.

- Прикажите усилить наблюдение, - распорядился Плескач.

Логинов дал приказание. За столом все умолкли, прислушиваясь к голосу командира соединения.

- Только вести разведку, все слышать, все видеть, все знать и ничем не выдавать себя, - продолжал Плескач, - вот сейчас наша задача… Не увлекаться, никого не преследовать, никого не топить. Чёрт с ним, пусть немец плавает! Если обнаружит нас сейчас в этом квадрате - пиши пропало: разведчиков с берега не снять!.. Мызников ждет нас сегодня в ночь. Трое суток мы здесь, пока благополучно, отплавали… Кто знает, из какою переплета ребят на берегу выручать придется. Дело у них серьезное. Их сведения для командования сейчас важнее любого потопленного нами транспорта…

- Верно, - подтвердил Логинов.

- Правда, может выйти один исключительный случай… Ну, товарищ флагманский тенор, - неожиданно меняя тон, обратился Плескач к Сахаджиеву. - Какой же песней побалуете нас сегодня по случаю лодочного семейного праздника?

Новгородцев на мгновение нырнул через дверцу в отсек торпедистов и вернулся с гитарой. Он, как и все на лодке, любил пение штурмана.

- Между нами, товарищи, - предупредил Сахаджиев, принимая гитару, - этого, пожалуйста, не стенографируйте, дорогой механик… В нашей подводной профессии важно во-время появиться и во-время уйти. Долбанул немца и хорошо. И не попадайся, не жди, пока он вызовет папу и маму… Рецепт нашей удачи в умении, в искусстве. И еще кое в чем… Послушайте…

И он запел приятным небольшим тенором, тихо перебирая струны:

Зажгла звезда мне нынче трубку
Своею искрой голубой.
Кладет валами па борт шлюпку,
Но не погибнем мы с тобой.

Не видно неба золотого,

Дорога в море не легка,
Но привыкать к борьбе суровой
Должна подруга моряка.

Уже сверкнул огонь зеленый -

Маяк на горной высоте,
И берег, снегом занесенный,
Забрезжил смутно в темноте.

И пусть взмывают чайки, плача,

В далекой снежной вышине, -
Не изменяет мне удача,
Пока ты помнишь обо мне…

- Молодец штурман! Дельная песня, - тихо сказал Логинов.

- «Не изменяет мне удача, пока ты помнишь обо мне…» - мечтательно повторил механик.

- Сразу видно, что автор - подводник, - желая сделать комплимент, заметил Плескач.

- Именно подводник, товарищ капитан первого ранга, - подтвердил Сахаджиев. - Только не я. Это Алеша Лебедев, товарищ мой по училищу, лейтенант.

Много хороших стихов написал. Погиб недавно на Балтике…

- «Кладет валами на борт шлюпку, но не погибнем мы о тобой…» - тихо напевал Новгородцев.

- Ясное дело, не погибнем! - уверенно сказал Евсеев. - И чего размечтался механик. Можно подумать - у человека подруга есть. А у самого в комнате холостым духом пахнет, носки дырявые, под кроватью… И таких девушек, как «Дядя Надя», на нашей «Северянке» возишь!.. Зеваешь, механик!..

Новгородцев покраснел. Старпом обладал удивительной способностью точно угадывать его чувствительные места.

Но Евсеев уже переменил жертву.

- Взял бы пример со штурмана, - продолжал он, указывая на Сахаджиева, - товарищ никогда не теряется. Как истый штурман, всегда в меридиане, всегда под градусом (Сахаджиев при этих словах поперхнулся от негодования), женским обществом в юности не гнушался, и женское общество им не пренебрегало.

- Один раз трагически пренебрегло, - мрачно признался Сахаджиев. - Каждый вечер в свой квадрат на бульваре бегал и все зря. Влюбился без памяти - вот такая золотая коса, ют такие глазищи зеленые, как взгляну - обмираю. Хочу сказать: «Разрешите открыть кингстоны моего сердца» - не могу.

- И что же? - оживился Новгородцев.

- Типичная ошибка молодого подводника. Был упущен момент для атаки… Девушка окончила геологический институт, поехала куда-то в Среднюю Азию нефть искать.

- Нашла?-осведомился старпом.

- Нефть? Не знаю. Мужа нашла - это точно.

- Бедный! - посочувствовал штурману Орлов. - Опыт хоть пригодился?

- Нет, товарищ замполит, - признался Сахаджиев.- С Леной просто повезло, вот и женился. Два года к ней в Кронштадте ходил, пели вместе, а сказать ничего не мог. Ее отец сторожевичками командовал, теми самыми, помните, каждый из которых носил название какого-нибудь стихийного явления. Эти сторожевички дивизионом плохой погоды называли…

- Как же, - смеясь, вспомнил Плескач, - знаю ее отца, хорошо знаю. Очень уж вы нерешительны, Сахаджиев. Такому бы я ни дочки, ни командования кораблем не доверил…