Поход скорпионов

– Вчерашний день не дороже ослиной отрыжки, Непосвященный, – наставительно произнес Званцо. – Забудь о нем. Раз они лезут в ущелье, значит, сегодня твой приятель недостаточно старается, чтобы их напугать. А может наоборот, так перестарался, что они уже готовы на все, лишь бы избавиться от неизвестности.

– Как бы то ни было, мы не можем допустить, чтобы они шастали тут, пока все не будет закончено, – сказал я.

– А это уже наша забота, – ответил разбойник. – Не трусь, их встретят как надо. Эти края – вотчина Капюшона, а он не любит незваных гостей.

Действительно, атаман разбойников предпринял решительные действия против лазутчиков из Арзакены, только ни к чему хорошему это не привело. После нескольких стычек в горах вожди стрельцов смекнули, что имеют дело не с прославленным героем Гиеагром, а всего лишь с шайкой Капюшона, для головы которого в городе давно уже был заготовлен позорный шест. Так что утром четвертого дня из ворот вышел отряд в три сотни луков. Выступить открыто против такой силы люди Капюшона не рискнули, но и давать им свободно разгуливать, где пожелают, тоже не было никакой возможности – они в любой момент могли обнаружить наши приготовления, да и шайка растеряла бы весь авторитет. Тогда, атакуя мелкими группами и тотчас отступая, разбойники попытались заманить солдат далеко вверх по ущелью, и это отчасти удалось: около полусотни арзакенцев устремились в погоню, оторвались от главных сил и были перебиты, остальные же отступили. Через час все повторилось, правда на этот раз арзакенцы действовали умнее, а потом опять и опять; стычки, почти не прекращаясь, длились целый день, и я с содроганием ждал, что вожди там, за воротами, наконец окончательно разберутся в ситуации, бросят в ущелье главные силы, и нам придется спасаться бегством, оставив план в шаге до завершения.

Помимо этого меня волновало еще одно – ручей, якобы священный, на котором Капюшон отказался строить плотину. С некоторых пор я стал замечать, что разбойники то и дело наведываются в то ущелье и возвращаются лишь под вечер, усталые и грязные. На мои расспросы о том, что же там происходит, Капюшон отвечал, что по этому ущелью проходит тайный кружной путь в Арзакену, и что его разведчики пользуются им, чтобы незаметно проникнуть в стан врага. Звучало убедительно, однако некое неясное сомнение занозой застряло в моем мозгу и не давало покоя, заставляя то и дело мысленно возвращаться к злосчастному ручью.

Слухи о Гиеагре, доходившие до нас, по-прежнему были смутны и загадочны. Одно лишь радовало: он где-то неподалеку, готовит свой последний подвиг, который, если судьба будет милостива, навеки обессмертит его имя.

Утро пятого дня я встретил под тем же навесом, в окружении тех же самых рож, что «украшали» мою жизнь все последнее время. Меня разбудил звук, громкий и пронзительный. Он в клочки разметал мой сон, заставив вскочить на ноги и завертеться волчком в поисках опасности. Мои тюремщики уже были на ногах, они спешно экипировались.

– Арзакенцы зашевелились, – бросил мне один из них, чернобородый тип с раскрашенными синим щеками. – Стягивают силы к воротам. Где шляется твой друг? Ему лучше пошевелиться – если они навалятся, мы и часа не выстоим.

– Ухм… – вот и все, что я смог выдавить из себя, ибо на несколько мгновений потерял дар речи. Где шляется герой… Стало быть, он так и не появился?.. Боги! Я вдруг понял, что все эти дни жил одной лишь надеждой на скорое появление Гиеагра! Я верил, что опасности, которые я переношу, не напрасны, что в нужный момент он примчится на колеснице, или спустится с неба, или выскочит из-под земли и обрушится на врага, что он сделает все необходимое, чтобы наша затея обрела смысл и пришла к столь желаемому нами завершению. Не будь этой веры, я умер бы, задохнулся бы без нее, как задыхаются без воздуха… Но вот враг у ворот и готов разрушить наши планы, а Гиеагра все нет, лишь слухи о нем витают вокруг подобно душам умерших младенцев, которые являются порою людям мимолетными тенями, не способные ни помочь, ни напугать как следует.

Меня грубо толкнули, и все раздумья тотчас вылетели из головы. Бородач протягивал мне меч.

– Проснись наконец, варвар! Гиеагр не пришел, так, может, тогда ты покажешь, какие из Непосвященных вояки?

Разбойники загоготали. Я взял клинок; короткий и ржавый, он скорее напоминал обычный нож, но лучше такое оружие, чем никакого.

– Не смотри, что он тупой, – услышал я голос Капюшона. Я и не заметил, как он подошел, будто призрак. Кожаный нарост на его голове был изукрашен синими полосами. Глаза разбойника горели мрачным огнем.

– Гиеагр не явился в условленный срок, – бросил он.

– Но согласно договору он должен появиться до полудня, – возразил я и тут же получил тычок под ребра от кого-то из громил.

– К полудню от нас не останется даже воспоминаний, – бросил Капюшон. – На нас идет вся армия Арзакены. Мой единственный шанс остаться хозяином в этих горах – дождаться, пока большая часть войска соберется в Горле, а потом привести в действие план Гиеагра.