Поход скорпионов

После вялого и непродолжительного спора решили разбиться на пары и дежурить по половине ночи. Мне с Мильком выпало охранять сон компании первыми, Глазу с Гиеагром – вторыми. Уважая почтенный возраст Эписанфа, в караул его брать не стали, да и выглядел он, пожалуй, похуже Милька. Лаиту, само собой, за полноценного участника похода никто не считал.

Такое разделение по парам не было случайным. Хотя никто вслух не проронил ни слова, варвары не могли доверить свой ночной покой нам с Глазом. Мысль о том, что желторотому Мильку выпало присматривать за мной, меня изрядно позабавила, хотя вида я и не подал; задайся я такой целью, сегодня же отправил бы всю компанию в Тень Зодиака. Начиная с самого Милька. Но время для этого еще не пришло.

Один за другим наши спутники отходили ко сну. Лаита спящая немногим отличалась от Лаиты бодрствующей; Эписанф, поворочавшись несколько минут, вскоре жалобно постанывал во сне. Гиеагр растянулся во весь свой огромный рост на спине, подложил руку под голову и время от времени коротко и тревожно всхрапывал. Глаз спал совершенно бесшумно и в своем безмолвии живо напомнил мне недавнюю картину… Я поежился. Странно все это. Приходилось ведь мне видеть раненых, приходилось и мертвых. И в тот момент у меня даже сомнений не оставалось, что друг мой уже предстал пред ликом двенадцати Теней. А по прошествии совсем пустяшного времени он уже бодро шагал вместе с нами, а через пару дней и в беге не уступал никому из нас.

Можно, конечно, и это окрестить чудом и на том успокоиться, только я не привык к таким простым объяснениям. Бывает, и у чуда свои причины имеются, вот только не вижу я их, никак не вижу. Значит, пошире надо глаза открывать.

Неудачно повернувшись, я задел рану на руке и приглушенно зашипел. Мильк, до того либо погруженный в свои мысли, либо еще блуждающий по закоулкам недавнего морока, повернулся в мою сторону.

– Болит? – с наивным сочувствием поинтересовался он.

Я только усмехнулся:

– Сначала милая беседа с тельцами в Джибее, потом подъем в гору, теперь эта башня… Знаешь, парень, если я найду у себя что-то, что не болит, я поделюсь с тобой этой радостью.

Мильк неловко улыбнулся и снова посмотрел на свежую повязку, набухшую от крови.

– Кто это тебя так? Призраки?

Морщась, я переменил положение, чтобы не беспокоить руку.

– Гиеагр напрасно хвалит твою ученость, видно, ты не был слишком уж усердным учеником. Разве тебе не объясняли, что призраки бесплотны? Они живут в Оборотной стороне мира – между миром живых и Тенью Зодиака – и наш мир для них так же недоступен, как Оборотная сторона – для нас с тобой. Призраки ничего не могут сделать с твоим телом, но подобно тому, как колдун погружает свою душу в обиталище демонов, самые сильные призраки способны заглянуть в души смертных.

– Бурдюк! – В голосе Милька явственно звучало удивление.

– Что?

– Разве я просил тебя восполнить пробелы в моем образовании?

– Насколько я понял, именно так, – кивнул я. – Раз уж ты спросил…

– Я всего-навсего спросил, кто порезал тебе руку. Про призраков рассказывают и в наших краях, да только сказки все это.

Подумав немного, я пожал плечами.

– Честно говоря, я тоже не воспринимал их слишком серьезно. Я даже не задумывался, верю я в призраков или нет. Для меня их не существовало по той простой причине, что я никогда не имел несчастья с ними сталкиваться. И, знаешь, я бы с удовольствием обошелся без этого нового опыта.

Какое-то время длилось молчание, причем Мильк как-то странно смотрел на меня, а я никак не мог понять, чем вызван этот взгляд. Наконец он заговорил:

– Скажи, Бурдюк, тебе никогда не говорили, что с тобой трудно разговаривать?

Такой поворот в нашей беседе меня несколько озадачил.

– Как же. Глаз говорит мне об этом по три раза на день. Все потому, что я употребляю слова, слишком длинные, чтобы уместиться в его голове.

– Моя голова способна вместить слова любых размеров, – хмыкнул Мильк. – Но в ответ на простой вопрос ты говоришь о чем угодно, кроме сути. Если когда-либо палачам придется выпытывать у тебя что-нибудь, я им не завидую. Ты не выдашь тайну не из-за несокрушимой силы духа, а оттого, что не сможешь сосредоточиться на вопросе.

Пару секунд я переваривал услышанное, а потом рассмеялся – негромко, чтобы не разбудить спящих. Ехидный язык парнишки не вызывал у меня раздражения, сам не знаю почему.

– Я сам нанес себе эту рану, Мильк, – коротко ответил я.

Мильк, очевидно, ждал продолжения, но я и не думал ничего больше говорить.

– Сам? – не выдержал он. – Но зачем?

– Разве тебе не требовался всего-навсего простой ответ на простой вопрос, а? Пространные рассуждения утомляют твой рассудок. – Решив, что моя маленькая месть состоялась, я все же пояснил: – Точно затем же, зачем Гиеагр хотел врезать тебе по голове, когда ты никак не мог очухаться от морока. Я удержал его, иначе, пожалуй, в башне стало бы одним призраком больше. Сомневаюсь, что этот дуболом способен соизмерять свою силу.

– Ты порезал себя, чтобы не поддаваться мороку? – уточнил Мильк.