Поход викингов

Перед тем как пуститься в плавание, Эйрик Рыжий долго говорил об опасностях, подстерегавших путников в море. Какими далекими казались теперь Исландия, и ферма в Окадале, и день возвращения Эйрика Рыжего, и хольмганг посреди Боргарфьорда! После победы Эйрика события развернулись с удивительной быстротой. Старый образ жизни был отброшен. За три месяца Исландия познала больше волнений, чем за десять предшествовавших лет. Все дела на острове пошли в темпе, указанном Эйриком Рыжим и Бьярни Турлусоном. Все помыслы были направлены на предстоящее путешествие в Гренландию. Четыреста семейств согласились последовать за Эйриком на новые земли. Это составляло около полутора тысяч человек. Сторонники Рюне не возражали против такого массового переселения. Самые ярые из них — Глум Косоглазый, Торгрим, Льот и Ньорд — исчезли. Ходили слухи, что они ушли в горы. По правде говоря, Эйрика и его друзей их судьба не очень интересовала. Труп Торстейна Тор-финсона найти не удалось. Никто не сомневался, что течение унесло его в открытое море. Правосудие свершилось в согласии с законом. С прошлым было покончено.

Альфид, вдова Торстейна, покинула убежище во фьорде Аслакстунга и поселилась со своими людьми в просторном доме Рюне Торфинсона, но выходила оттуда очень редко. Альфид происходила из богатой исландской семьи. У нее было бледное, худое лицо, на котором резко выделялся острый нос. Серые глаза, круглые, как ягоды можжевельника, не выражали никаких чувств. До замужества ее называли Альфид — Ледяной Глаз.

Все, кто собирался в путь, перегнали своих коров и овец в загоны. Внезапно наступило лето, ячмень созрел рано, и приходилось торопиться с уборкой урожая. В каждом дворе сушили на больших плетенках палтус и треску, а детям и рабам было поручено следить за тем, чтобы не переставая шел густой дым. Во всех трех бухтах фьорда кипела работа: мужчины крепили обшивку кораблей, тесали привезенные из Норвегии драгоценные древесные стволы, вколачивали гвозди и до глубокой ночи обсуждали все приготовления к экспедиции. Эйрик собирался повести за собой флотилию из двадцати семи крепких судов, способных выдержать любые штормы. Они были шире дракаров, с настланной палубой и высокими надводными бортами. Двенадцать судов не отличались от «Большого змея», а пятнадцать были крупнее, с обширными трюмами, приспособленными для перевозки скота и запасов семян, которые переселенцы хотели захватить с собой в Гренландию.

Что же сталось с флотилией, которая только четыре дня назад обогнула шхеры Гунбьерна, миновав те самые скалы, которые находились на расстоянии всего лишь одного дня плавания от Исландии, но долгое время считались границей, замыкающей мир викингов? Где могли быть сейчас отец Лейфа и Скьольд?

Оглушенный, притиснутый к палубе, измученный, как загнанный зверь, Лейф ясно представлял себе, что рассеянные бурей суда носились теперь наугад по бурному морю, во власти ветров и течений. Правда, Эйрик подробно объяснил всем старшим на судах, какого курса нужно держаться, но при таком разгуле стихий эти наставления могли оказаться бесполезными. Сколько судов со сломанными мачтами и разбитым корпусом уже покоятся на дне! А сколько уцелевших переживают в эту минуту агонию!

Вальтьоф и Скьольд сели на один из самых больших судов. Им поручено было сопровождать лошадей, взятых из Окадаля. Да Вальтьоф и сам не согласился бы никому доверить уход за своими жеребцами и кобылами. Кроме того, морская традиция требовала, чтобы человек, отправлявшийся в плавание с несколькими сыновьями, распределил их по разным кораблям. Этот мудрый обычай викингов обеспечивал в случае несчастья продолжение рода.

Лейф был убежден, что и остальные суда не могли уйти от бури. Истерзав «Большого змея», она должна была избрать другую жертву. Бурные волны, как покорные звери одной стаи, мчались на просторе под рев разъяренных ветров. И все же сила бури была на ущербе. Можно было подумать, что волны уносили ее с собой. Дыхание моря становилось спокойнее. Волнение утихало, норд-вест ослабевал. Слабые лучи света прорезали кромешную черноту туч. «Большой змей» все еще переваливался с боку на бок, но корпус больше не скрипел.

Лейф приподнялся на колени. Он выдержал испытание и чувствовал, как в нем поднимается волна гордости. Он не поддался страху. Он с честью перенес боевое крещение, он не пал духом перед ураганом, пронесшимся над Западным океаном. На палубе «Большого змея» теперь раздавались громкие возгласы, и в каждом слышалась тайная радость людей, счастливых тем, что остались живы.

Неизвестно откуда появился Эйрик Рыжий. По его волосатой груди струилась вода. Огненные косы были перевязаны на макушке, и эта прическа дикаря делала его еще выше. Моряки один за другим собрались под мачтой. Эйрик осмотрел всех, соображая, кого из них недостает. Потом он окинул взглядом серое море, по которому волны все еще перекатывали свои пенистые гребни. Презрительная усмешка скривила его верхнюю губу.