Поход

Уверенно подойдя к негоциантам, что несколько попятились, увидев его — Гундобад широким жестом пригласил их в доселе пустующую палатку, желая провести переговоры без Руфуса, который его, хоть барон и сам старался отгонять подобную мысль, начал немного стеснять своей праведностью в поведении и постоянными проповедями собственных неизменных с годами убеждений.

— Выиграем войну — тогда и станем жить по его законам! — убеждал себя в верности подобной стратегии нынешний командир полевых отрядов армии «честных» барон Гундобад, когда усаживал представителей крупнейших торговых городов и гильдий, что к нему приехали. — Итак: что же вам всем нужно?

— Мира!

— И всё? — искренне подивился такой нетребовательности хитроумных торговцев, полководец.

— Мира и хорошего отношения. — поправил своих молодых сотоварищей, самый старший из делегации купцов.

— Как это?

— Вы не трогаете наши города и мастерские, корабли и торговые караваны, а мы, в свою очередь — выплачиваем вам за это некую денежную сумму и помогаем чинить оружие и повозки, пополнять лошадей и выдаём продовольствие.

— И порох с орудиями! — тут же напомнил о главной своей цели, Гундобад.

— Да… И это тоже. — пошамкав ртом, согласился старик торговец. — Но у нас не имперские литейные мастерские и наши возможности в этом ограниченны!

Разговор быстро перешёл в деловое русло: «честные» гарантировали проход кораблей и повозок купцов, через свои земли и по реке, и то что их люди не станут грабить негоциантов.

Гундобад не начнёт атаку на указанные ему города и ткацкие мельницы или прочие предприятия, а за это, негоцианты станут регулярно выплачивать деньги и привозить самостоятельно: провизию, порох, оружие — в его лагерь.

Также они не прочь были немного начать скупать, негласно, конечно же, то что мятежники будут захватывать в иных городах, что не откупились и в замках знати.

Взаимовыгодное струдничество было вскоре налажено и первые сундуки, со звонкой серебряной монетой пополнили казну армии праведника Руфуса.

Вместе с тем что было найденно ранее по схронам, сейчас казна мятежников насчитывала около семисот тысяч серебрянных монет и ещё примерно двадцать пять тысяч — золотых.

Гундобад мысленно присвистнул и решил что пора бросать все эти местечковые провинциальные метания и шарахания, от одного малого городка или замков баронов — к иным, и уже засылать большое количество «говорунов», которые начнут всячески расхваливать новые порядки, что навели в своих землях «честные» Руфуса и приглашать как вступить в их армию людей, так и начнут готовить восстания на местах, в отдалённых провинциях империи.

С получением новых орудий и пополнений запасов пороха — поход на столицу становился делом совершенно решённым.

Точнее он состоится уже в ближайшие дни, но лишь в соседние провинции, а вот на столицу империи, полис — рассадник всякой нечисти, символ имперской роскоши и несправедливости — можно будет выступать лишь когда прибудут обещанные «новыми знакомыми», двенадцать бомбард.

Десять, таких же по размерам как те что уже имелись в наличии армии «честных» и ещё две — вдвое больших, на перевозку каждой, в разобранном виде, придётся потратить по три телеги и это не считая запаса ядер к ним и пороха в бочонках…

После краткого, но крайне успешного разговора с негоциантами, Гундобад вышел на свежий воздух и довольно потянулся. Солнце светило вовсю, было приятно и как то спокойно, словно бы и не мятеж они сейчас совершали, который полностью изменит их жизнь, а некую лёгкую увеселительную прогулку осуществляли, для пользы пищеварения.

Прибыли ещё вчера Шильд и Марк, и посоветовали снарядить бродячих проповедников не только внутри лагеря и территорий, что уже занимали «честные», но и вообще, всех земель империи — которые будут ходить и громогласно объявлять что «Светило вновь решило вернуться на земли империи в виде праведника Руфуса и возвратить всем достойным людям «честность», против лжи продавшихся богатству жрецов и инквизиторов, что её скрывали от всех последние годы! Долой знать с их безнравственными кутежами и извращениями и купчин, жадных скопидомов!»

Подобная легенда уже давно на устах у многих простецов империи и была немалая надежда что теперь и слуги высокой знати, и ремесленники в отдалённых городах, и выслужившие сержанты имперской армии и рыцарских орденов — все они начнут потихоньку чем-либо помогать новому походу Руфуса, за «честностью» между людьми и тогда… Тогда успех в устройстве нового миропорядка был гарантирован!

Барон Гундобад сам себе вынужден был признаться, что его радовало не столько достижение истин Руфуса и претворение их в жизнь, сколько новое своё высокое положение и возможность влиять на события. Но вскоре запретил себе об этом думать и вернулся в палатку, где Руфус опять начал проповедовать, как он всегда делал по старой, ещё тюремной, привычке, когда было много свободного времени и мало — самой свободы.