Походка пьяницы. Чума питонов

Он заметил, что стакан опять пуст, но не стал наполнять его. Он чувствовал, что уже достаточно выпил. Если бы он не был так возмутительно глуп, он чувствовал бы себя просто отлично, ибо что может быть лучше сознания, ч го очень скоро твоя смерть послужит высшим интересам в мире. Здорово…

Он встал и, лучезарно улыбаясь, уставился в окно. Возле Медцентра еще кишела толпа, добиваясь иммунизации. Глупцы, насколько ему лучше, чем им!

— Двойки столкните и тройки столкните: вот Сито Эратосфена, — пел он. — Постойте!

У него появилась хорошая мысль. Было бы кстати, подумал он, иметь в такое время поддержку мудрого старшего друга. Конут не должен беспокоиться о том, как умереть, чтобы не напортить чего-нибудь. Он должен дать Эсту Киру и его друзьям шанс. Расслабиться, прийти в состояние полусна… Возможно, еще выпить… Остальное сделают они сами.

— Сито Эратосфена, — весело допел он. — Когда улетучатся кратные числа, простые останутся там непременно! — он споткнулся и растянулся на кровати.

Спустя мгновение он в гневе поднялся. Он был не совсем честен! Если ему сложно найти подходящий способ самоубийства в своей комнате, как он может переложить эту трудность на плечи своего повелителя, Эста Кира?

Он очень рассердился на себя, но, подобрав бутылку, выйдя в коридор и распевая, что ищет подходящее для смерти место, он снова почувствовал себя прекрасно.

Сержант Рейм проверил баррикады перед загородкой аборигенов и отослал своих людей к Медцентру поддерживать порядок в толпе. Его люди трудились без отдыха; аборигены пытались заговорить с ними на пиджине, но полицейские были слишком заняты. Единственный говорящий по-английски более или менее сносно Матасура-сан не выходил из своей хижины, остальных было не понять.

Рейм взглянул на часы и решил, что у него есть время быстренько выпить чашку кофе, перед тем как отправиться на помощь своим людям в толпе. Хотя, мелькнула у него невеселая мысль, не лучше ли предоставить обезумевших людей самим себе, пусть передавят друг друга. По крайней мере это быстрая смерть. Хирург полицейского департамента в частном порядке сообщил, что прививки не действуют… Рейм испуганно обернулся, услышав девичий оклик.

Это была плачущая Лусилла.

— Пожалуйста, помогите мне! Конут куда-то делся, мой брат умер, и — я нашла вот это.

Она протянула сержанту листок бумаги с аккуратно выписанными Конутом способами самоубийства.

Тот факт, что Рейма оторвали от компьютерных занятий и послали сюда, чтобы сдерживать толпу, не оставлял сомнений в том, что ситуация чрезвычайная, но он был смущен и растерян. Несчастье с конкретным человеком гораздо более впечатляет, чем массовая паника. Он начал задавать обычные вопросы:

— Не знаете, где он может быть? Никаких соображений? Может, горничные видели его уходящим? Вы не справлялись? А почему…

Но у него не было времени допытываться, почему Лусилле не удалось опросить горничных, он понимал, что любой момент отсутствия Конута может стать моментом его смерти.

Они разыскали студента-дежурного, который нервничал, напуганный событиями, но все еще не покинул своего поста. И он видел Конута!

— Думаю, он спятил. Я пытался кое-что втолковать ему — вы помните Эгерта из его класса? — (Студент прекрасно знал, насколько хорошо Эгерт был знаком Лусилле.) — Он умер сегодня утром. Я думал, это подействует на Мастера Конута, но он не обратил на мои слова внимания.

Студент всмотрелся в лицо Лусиллы, но сейчас было не время интересоваться, какие чувства вызвало в ней известие о смерти Эгерта.

— Куда пошел Конут? Когда?

Выяснилось, что он направился вниз по коридору более получаса назад. Они последовали за ним.

Лусилла горестно произнесла:

— Это чудо, что он еще жив! Но если он будет продолжать в том же духе… И если я опоздаю хоть на несколько минут…

— Заткнись, — грубо сказал полицейский и обратился с вопросом к очередному студенту.

Преследовать Конута было несложно, даже в такой день его дикое поведение бросалось в глаза окружающим. Подходя к факультетской столовой, они услышали хриплое пение.

— Это Конут, — закричала Лусилла и бросилась вперед. Рейм поймал ее в дверях, ведущих на кухню, где она проработала столько месяцев.

Конут, шатаясь, распевал с завываниями одну из любимых песен Карла:

— Сложи ряд с модулем, потом замкни последовательность сложения и вычитания…

Он запнулся о разделочный стол и добродушно выругался.

— …без сомненья систему назовут (икнул) кольцом! В одной руке он держал острый нож для разделки мяса и, размахивая им, отбивал такт.

— Давайте, черт возьми, — кричал он, смеясь, — дурачьте меня дальше!

— Спасите его, — закричала Лусилла и рванулась к нему, но Рейм поймал ее за руку.

— Разрешите мне! Он может перерезать себе горло.

Он продолжал удерживать Лусиллу, которая не сводила с Конута глаз. Но тот даже не подозревал об их присутствии. Он снова запел. Рейм наконец произнес:

— Но он не делает этого, вы же видите. У него было достаточно времени. Так вы говорите, самоубийство? Может, я ошибаюсь, Лусилла, но похоже, он всего лишь вдребезги пьян.

Глава 15