Походный барабан

Мы заняли места, и Филипп заказал бутылку вина; мы стали прислушиваться к разговорам. Некоторые толковали о волнениях на севере, другие — о торговле, о своих любовницах или о том, сколько вина они выпили вчера вечером. Говорили об азартных играх и о цирке. Многие, по-видимому, были сторонниками Андроника, двоюродного брата императора, который, как они надеялись, сменит Мануила I.

После бурного кипения мыслей в Кордове такие разговоры казались мне ходульными и тупоумными, и вскоре я уже почувствовал беспокойство и охоту бежать поскорее из этого города; однако я отчаянно нуждался в деньгах и все время пытался изобрести какой-нибудь способ заработать. Когда я слушал всю эту пустую болтовню, мне в голову внезапно пришла одна мысль.

Если книги здесь такая редкость, почему бы не переписать некоторые из них по памяти?

Сколько книг я помнил наизусть? Авторы их умерли сотни лет назад и были бы только рады, что их мысли ещё раз пущены в оборот. Если бы я смог переписать некоторые из этих книг, то попробовал бы преподнести их в дар людям высокого положения, которые могли бы помочь в моем деле.

Здесь, в Византии, монахи и профессиональные переписчики переписывали книги, часто для вызова, но это все были книги религиозного содержания. Книг же иного рода было почти невозможно найти…

Вдруг отворилась дверь, и вошли двое. За дверью я заметил ещё несколько человек — наверное, телохранителей. Первым вошел хорошо сложенный аристократ с головой красивой формы и великолепными глазами. У него была царственная осанка, которая подсказала мне его имя. Это был Андроник Комнин; спутником его оказался Бардас.

Они подошли к нашему столу. Филипп поспешно встал, я же — может быть потому, что здесь был Бардас, — не стал подниматься. Обычно я соблюдаю обычаи места, где нахожусь, но на этот раз остался сидеть.

— Встань! — гневно приказал Бардас. — Перед тобой Андроник Комнин!

— Я чту его, однако в моей стране нет обычая, чтобы люди моего ранга вставали в присутствии царей. А также, чтобы цари прерывали нас, когда мы говорим.

Филипп побледнел, а Бардас был потрясен. Андроник же что делает ему честь — просто полюбопытствовал:

— Из какой же земли ты пришел? С таким обычаем я ещё не знаком.

— Из Арморики, это далеко на западе франкских земель. Мой род — род друидов; уже много поколений мы были жрецами и советниками царей.

Его глаза загорелись интересом, и он сел.

— Ну да, ну да! Конечно же! Мне следовало бы сразу вспомнить! Но я думал, что все друиды уже давно умерли.

— В моей стране обычаи держатся подолгу; но сейчас лишь немногие придерживаются древних ритуалов и владеют тайным древним знанием.

— Это тем, которое заучивают наизусть, да? Которое отец читает сыну на память и обучает его?

— В моем случае — дядя племяннику. У нас в роду друиды с материнской стороны.

Он был так же заинтригован, как был бы я на его месте.

— Ты меня заинтересовал. Я хотел бы поговорить об этом. Писали, что друиды владели тайными знаниями, более неизвестными, и обладали великой силой ума.

Я ещё никогда не пытался использовать знания, которым был обучен в детстве, кроме самой памяти. В Кордове перевести или переписать книгу значило для меня запечатлеть её в памяти — хотел я того или нет. Что же до тайного знания, то я был один из немногих живущих, обученных его применению. Может быть, теперь настал час…

Здесь чудеса — дело признанное и повседневное, здесь верят во всевозможные тайны и таинства, иногда с полным основанием, но большей частью — без. В городе и по соседству есть ещё храмы, где отправляются древние греческие ритуалы. Это я узнал от греков-купцов в караване.

Андроник — человек, искушенный в интригах, привычный к покупке и продаже сведений…

— Я только недавно прибыл в ваш город, — сказал я, — мое богатство пропало, когда печенеги напали на наш караван. Мне нужно отыскать способ возместить свои потери, иначе придется уехать отсюда.

— О, так ты один из тех купцов, которые были с гансграфом фон Гильдерштерном?

Я удивился, что он знает об этом, но он только улыбнулся:

— Мы получаем сведения о таких случаях. Так надо, потому что у нас много врагов, и родина многих из них — степи Руси. Ну, и здесь есть такие, которые ожидали выгодной торговли с гансграфом. Что ж… мне жаль.

Филипп воспользовался этой минутой и налил по стакану Андронику и Бардасу.

Бардас тоже воспользовался минутой:

— Есть основания считать, что этот человек вступил в город, не пройдя контроля…

Андроник не обратил на него внимания:

— Цезарь писал о друидах… — Он взглянул на меня: — Ты владеешь этим знанием?

— Мой род — древней крови. Такое знание передается из поколения в поколение с клятвой на крови.

Он задумчиво взглянул на меня; взгляд был оценивающим, испытующим.

— Многое бы я отдал за такое знание…

Он повернулся к Бардасу:

— Где твой кошелек?

У того лицо словно окаменело, однако он, хоть и с явной неохотой, достал кошелек. Андроник взвесил его на руке, потом положил передо мной.

— Пожалуйста, прими вот это. Мы с тобой должны вскоре поговорить.

Он встал.