Походы и кони

В самое то время, когда мы подошли, был убит генерал Бабиев, начальник всей операции. Граната угодила в мельницу, на которой он устроил свой наблюдательный пункт. Команду принял генерал Барбович. Смерть Бабиева произвела у нас заминку, особенно у кубанцев. Красные этим воспользовались и атаковали нас. Наши не выдержали и побежали. Части перемешались. Наши обе батареи тоже повернулись и пошли рысью наутек, но в полном порядке.

Кругом черт знает что творилось — крики, выстрелы, разрывы снарядов, отдельно бегущие люди, и всюду пыль. Врезались в память два эпизода. Бежит наш пехотинец, его нагоняет красный кавалерист и рубит. Пехотинец падает. Из пыли выскакивают несколько всадников. Один наш, у него пика, и он ею крутит над головой и тем не дает приблизиться к нему трем красным всадникам (у красных пик не было). Вдруг наш останавливает пику и колет одного из преследователей, тот падает, а пика уже снова завертелась.

Другие два красных задержали лошадей и не стали преследовать.

Красные нас не атаковали. Мы шли строем. Наша батарея шла крупной рысью за конно-горной. Но конно-горная ошиблась дорогой и заехала в хутор, в тупик, а мы прошли вперед по правильной дороге. Теперь мы шли впереди, а конно-горная сзади.

Обозненко о чем-то говорил с братом перед нашим первым орудием. Говорил — это не то слово: при этом гвалте нужно было кричать. Они обернулись и подозвали меня знаками. Я выехал к ним.

ЧЕРЕЗ РЕКУ

— Нужно перейти реку на рысях. Иначе мы погибли. Если у нас будет несколько орудий на той стороне, мы сможем остановить красных. Важно, чтобы первая лошадь не запнулась... Другие за ней последуют... Вы уверены в Андромахе?

— Андромаха пойдет.

— Тогда идите вперед, выберите место и ведите батарею. Бог в помощь.

Я дал шпоры Андромахе, проскакал вперед к речке, которая была уже недалеко. Оглядел внимательно ее берега. Налево было место, где тот берег, на который придется лезть, был не так крут. Раздумывать было некогда. Я поскакал к батарее. Обозненко на меня взглянул, я наклонил утвердительно голову, он тоже. Я повернулся к ездовым. Они все трое кивнули мне головой — поняли. Я направил свое первое орудие слегка влево. Батарея пошла за нами. С бьющимся сердцем я подошел к реке. Осенил себя крестом и толкнул Андромаху. Она запнулась на полсекунды, вытянула вперед передние ноги. Я откинулся назад, и мы съехали как на салазках. В воде мы подняли каскад брызг. Только бы дно не было вязким! Я бросил стремена, но Андромаха шла, вода доходила ей до груди. Я обернулся, надо мной висел передний мой вынос. Я пришпорил Андромаху, и она полезла, как кошка, на тот берег. Я лег ей на шею и вцепился в гриву. Здесь я оценил кабардинскую породу — горную. Андромаха сделала еще усилие всем телом и выскочила наверх. Сзади грохнулось в воду орудие. Передний вынос уже карабкался. Ездовой, красный от напряжения, вопил. Я спрыгнул на землю, ухватил под уздцы подручную лошадь и тащил ее наверх. Появились мои солдаты и схватились за постромки. Все орали. Передний вынос был наверху, тянули средний. Появились солдаты других орудий и налегли на постромки. Вот и средний вынос наверху. Появился коренник. Было одно мгновение, когда орудие и передок, казалось, утянут лошадей назад. Но солдаты налегли дружно, и коренник и орудие покатились по ровному. А там уже бухнулось второе орудие. Уф! Отер дрожащей рукой лицо, где грязь смешалась с водой и потом. Там теперь знают, что это возможно, и знают, как делать, и там народу много. А у конно-горной орудия совсем легкие. Пошел к своему орудию. Лошади еще дрожат и дымятся, а ездовые улыбаются с перекошенными лицами. Появились брат и Обозненко, изливая водопады воды. Второе орудие наверху, и третье лезет. Обозненко уже устанавливает батарею.

Наши обе батареи перешли реку на рысях. Это длилось — разве можно сказать, сколько времени длятся такие дела, — очень недолго.

Обе батареи выстроили сейчас же фронт. К ним пристроилась гвардейская и восьмая батареи. Они должны были пережить то же, что и мы. Получился внушительный фронт из шестнадцать орудий. Не помню, право, кто им командовал. Мы встретили зарвавшихся красных картечью, и они отхлынули так же быстро, как пришли. Слева с горы спускались красные конные резервы, чтобы нас прикончить. Они были так уверены в победе, что шли сомкнутыми колоннами. Мы повернули огонь на них и сделали у них буквально кашу. Было видно, как взлетали кони и люди. Вся эта конница перемешалась и пустилась наутек врассыпную. И тогда наступила тишина. Наши части смогли собраться, перейти реку и отступить к Днепру. Красные нас не преследовали. Их артиллерия послала нам вслед несколько снарядов для очистки совести. Когда все стихло, мы с Обозненко подошли к тому месту.

— Неужели тут прошли на рысях две батареи?

— Если бы мне это рассказали, я бы не поверил.

Во время перехода никто не обращал внимания ни на снаряды, ни на пули — так все были заняты делом.