Походы и кони

Ты знаешь Никитовку? — удивился солдат. И как еще. Конечно, я тебя там видел... Ты, конечно, знаешь старую, как ее?.. Тетку Анну, согнутую, почти горбатую? Анну?.. Нет... Ах ты хочешь сказать тетку Марью?Ну конечно, тетку Марью. Как это я спутал. Тетка Анна совсем в другом месте... Как поживает старая, дорогая тетка Марья, ох и ворчунья. Ты-то ее знаешь? Как же мне ее не знать, когда она моя тетка. Вот те на! Значит, мы с тобой сродни. Странно в жизни — встретились, где и не думали.

Брат подробно расспросил о новостях из Никитовки, о семье Петра, нашего нового родственника, о тетке Марье. Петр был рад найти земляка и охотно рассказывал. Затем брат рассказал ему то же самое, немного варьируя. Так мы приобрели приятеля и даже “родственника” среди нашей охраны.

Другой солдат Павел таким же образом оказался в том же полку и участвовал в тех же боях. Верней, брат был там, где и он.

Они вспоминали бои (все бои ведь похожи), в которых участвовали, и растроганный солдат дал брату папиросу. Брат, хоть и не курил, но тут выкурил ее с явным удовольствием. Другие солдаты слушали с сочувствием. Брату удалось создать благожелательную атмосферу среди нашей стражи.

Тогда брат предложил устроить голосование о нас, что было тогда в моде, и, не дожидаясь согласия толпы, он взял организацию голосования в свои руки.

— Ты, Петр, — обратился он к нашему “родственнику”, - что ты скажешь? Отпустить нас или нет?

Петр был в замешательстве. Наконец он вымолвил:

Я не знаю... Я присоединяюсь к мнению большинства.

Формула была найдена. Один за отпуск, — считал брат. — А ты, Павел?

Павел повторил формулу. Два за отпуск. А ты?.. Ты?.. Ты, товарищ?.. Ты?

Все повторили формулу, кроме комиссара, спрошенного последним. Он заявил: “А мое решение — отвести вас в штаб”.

- Что же это, товарищи? — воскликнул брат. — Сорок два голоса сказали отпустить, а один только против и хочет сделать по-своему, не обращая внимания на ваше голосование. Это превышение власти. Где же равноправие и справедливость, я вас спрашиваю, товарищи? Он думает, что он золотопогонный офицер и может делать, что хочет. Нет, товарищ, эти времена кончились. Теперь все равны перед законом. Нужно уважать народную волю, мнение большинства. Товарищи, неужели вы потерпите такое к вам отношение? Он поступает, как буржуй, презирая мнение народа. Прав я, товарищи?

Этот неожиданный оборот имел успех. Задние ряды заволновались. Раздались возгласы:

— Понятно, он прав.

- Ты что думаешь, комиссар, что ты лучше нас?

— За такие дела тебя и по морде смазать можно.

Видимо, комиссар не пользовался особой любовью. Он растерялся. Но вскоре он овладел собой.

— Товарищи, это хитрые контрреволюционеры, они вас обманывают.

Толпа смолкла. Дело снова портилось. Но комиссар сам не был уверен в своих людях. Он решил от нас отделаться.

- Идите вперед по этой дороге, — сказал он нам. — Мы сейчас вас догоним.

Но мы не хотели, потому что в таких случаях стреляют в затылок.

— Мы не знаем дороги, дайте нам двух провожатых.

Брат потянул за руки наших новых друзей. Мы отошли немного. Комиссар стал говорить тихим голосом, собрав людей в кружок.

Петя, друг мой, ты бы должен был это устроить. Я вовсе не хочу идти в штаб, — сказал брат. Ты совершенно прав. Там расстреливают без допроса.

— Вот видишь. Пойди поговори с комиссаром по-хорошему. Чего он хочет? Я согласен заплатить ему бутылку водки.

Ах, это дело. Подождите меня здесь, я с ним поговорю.

Он вернулся очень скоро. Комиссар согласен. В добрый час. Сколько стоит тут бутылка? Сто рублей.

— Сто рублей! Как дорого. В Москве можно за сорок достать. Ну уж ладно. Сто, так сто.

Он отсчитал мелочью. Не надо было иметь богатый вид. Что могло помешать нашим друзьям нас ограбить?

— Вот сто рублей и три для тебя на выпивку.

Договор был заключен, но договор шаткий. Захочет ли комиссар его выполнить? Вероятно, он заключил его не добровольно — не намерен ли он нас пристрелить в последний момент? Самое трудное было теперь уйти от наших новых друзей. Мы вернулись к остальным. Комиссар что-то тихо говорил и при нашем приближении он замолчал. Брат пожал ему руку с чувством.

— Мы погорячились и наговорили лишнего, не в обиду будь сказано. Мир всегда лучше ссоры.

Брат больше не отходил от комиссара, не давая ему возможности сговориться со своими приспешниками (чтобы нас прикончить). Мы уселись в кружок, нам предложили папирос. Мы не курили, но взяли, курили и рассказывали московские новости.

Брат взглянул на луну. Нервы были так напряжены, что я понял без слов. Довольно большая туча подходила к луне. Через несколько минут стемнеет. Надо воспользоваться темнотой, чтобы уйти. В темноте у нас больше шансов скрыться от пуль и преследований. Туча закрыла луну. Мы поднялись.

Очень приятно с вами разговаривать, но нужно поспешить найти наших компаньонов. Иначе они уйдут и увезут наши деньги на покупку муки (все придумано, чтобы облегчить уход).