Походы и кони

Возвращаясь, мы зашли в тыл Михайловке и на этот раз с легкостью ее заняли. Все же мы были рады наладить контакт со своей пехотой, которая нас встретила, как героев (довольно робких героев!).

Думаю, что у нас потерь не было или очень мало.

Генерал Врангель получил командование над нашим конным корпусом. В него вошли наша дивизия и дивизия полковника Улагая.

Не знаю, из-за какой протекции Врангель затребовал брата и меня для службы в штабе корпуса. Но мы уже сжились с батареей, с людьми и лошадьми и не хотели с ней расставаться. Мы отказались. Это понравилось командиру батареи и нашим товарищам, и бойкот прекратился. Нас окончательно приняли в батарейную семью. Нас перевели в разведчики батареи.

СТЕПЬ ОЖИВАЕТ

Я выбрал самый высокий курган. Ваньке пришлось карабкаться, чтобы взобраться на него. Сверху открывался широкий вид на безграничную степь, усеянную курганами, свидетелями былой буйной жизни.

Длинные колонны конницы пересекали степь.

— Как прежде, во времена печенегов, монголов, — подумал я.

Я насчитал пять колонн. В ближайшей, нашей, были видны всадники в бурках и папахах, слышались шум повозок, изредка ржание коня. Дальше колонны казались темными лентами, едва двигавшимися. Пять бригадных колонн не шутка. Мне казалось, что я превратился в монгольского хана и перенесся в XIII век. Я почувствовал те же гордость и радость, что чувствовал, должно быть, монгол.

Колонны двигались на северо-восток. Неглубокий снег не всюду покрывал сухую траву, было холодно.

КУГУЛЬТА

Наша колонна пришла первой. Полковник Топорков оставил полки в низине, скрыв их от глаз противника. Он взял полусотню казаков и нашу батарею и направился в сторону красных. Перед нами были цепи красной пехоты. Мы посылали им редкие шрапнели не столько для поражения, но чтобы дать знать другой колонне, которая должна была взять их с тыла, о нашем присутствии. Красные, воодушевленные нашим незначительным числом и редким огнем, шли в нашу сторону. Их пули стали чаще цыкать мимо наших ушей. Мы уже подумывали об отходе, но Топорков, казалось, ничего не замечал. Он смотрел вдаль.

— Наконец-то! — воскликнул он. — Вот они.— Далеко в тылу красных лопнули шрапнели. Красная цепь остановилась. —Это психологический момент. Нужно их атаковать немедленно. Наши полки слишком далеко... Ну артиллеристы, шашки вон и пошли с Богом.

Полусотня и мы, артиллеристы, развернулись в лаву. Наш трубач протрубил атаку, и мы пошли, сперва рысью, потом перешли в галоп. Огонь красных усилился. Я пригнулся к шее Ваньки и, как в Урупской, потерял голову.

— Что ты кричишь? — сказал мне товарищ. — Все уже кончено.

Очень сконфуженный, я пришел в себя. Наша атака удалась. Человек 60 красных сдались, несколько были зарублены, остальные бежали вдали. У нас было двое легко раненных.

Наши полки проходили мимо нас на рысях для новой атаки.

— Молодцы, артиллеристы, хорошо сработали! — крикнули казаки.

Мои товарищи ответили шутками, я же молчал.

Год спустя, в Таврии, мы были атакованы красной кавалерией. Наша картечь ее остановила. Один-единственный всадник доскакал до батареи. Он разъезжал между орудий, кричал и махал шашкой. Он находился в этом состоянии одурения и стал легкой добычей. Если бы он не потерял головы, легко мог бы удрать.

КИРИЛЛ И МЕФОДИЙ

Мы ночевали в Кугульте. Был сильный мороз. Хозяйка наша была не в духе. Наконец она не выдержала.

— Не стыдно вам? Сами сидите в тепле, а солдат своих держите в сарае, при таком морозе. Они же там замерзнут. Мы выпучили глаза от удивления. Наши солдаты были прекрасно расквартированы за три дома от нас.

Какие такие солдаты? Нешто я знаю? Их с десяток в сарае.

Мы взяли карабины и пошли в сарай. Нашли семерых красных, разбежавшихся накануне. Они зарылись в солому. А мы и не подозревали их присутствия. Если бы они были посмелей, то могли ночью нас перерезать или увести лошадей.

Мы не знали, что делать с нашими пленными. Надо отдать их казакам.

— Они же их расстреляют, — сказал брат. — Давайте оставим нам двух. Они будут готовить еду и убирать лошадей.

Выбрали двух. Одного пожилого Кирилла, другого помоложе назвали Мефодий. Мефодий был разбитной и сразу сумел войти в нашу солдатскую среду. Я всегда видел его сидящим на нашей вещевой повозке, рядом с кучером и всегда с гусем под мышкой. Кирилл же был застенчив. На следующий день я встретил его на улице.

— Почему ты не сидишь в хате при таком холоде?

- Ничего, я люблю холод. Прогуливаюсь.

Заподозрив что-то, я пошел к солдатам и спросил причину.

- Мы не желаем этой красной свиньи у нас в доме. Вот те на! А Мефодий сидел тут же и сами ездовые забыли, что его тоже выбрали из пленных. Я взял Кирилла к нам в хату. Он оказался услужливым и довольно развитым. Вскоре их обоих демобилизовали и отослали по домам.

РАЗНОЕ

Был дикий мороз, и выбрали как раз этот день, чтобы чистить орудие. Чистили орудие два раза в год, при случае. А чистить при морозе — просто зверство. Нельзя прикоснуться к стволу, кожа прилипает и отрывается.