Походы и кони

Вскоре дивизия опять наткнулась на красных. Но на этот раз красные окопались и нас ждали. Завязался нудный бой. Красный бронепоезд, пришедший из Харькова, стал нас обстреливать с тыла и принудил к довольно поспешному отступлению. Особенно бронепоезд гонялся за нашей батареей. Нам пришлось даже спешиться и войти в высокую пшеницу, чтобы избежать его хорошо направленных гранат. Пшеница нас скрыла, и обстрел прекратился. У Шакалова весь задний вьюк на седле был изрезан осколками гранаты, но ни он, ни лошадь не пострадали. Бронепоезд был невидим, а его наблюдатель где-то спрятан в пшенице. Один изгиб дороги, по которому мы отходили, был виден наблюдателю, потому что лишь только мы появились, тотчас же лопнули две шрапнели. Тогда первое орудие поскакало и смогло достигнуть того края, где его наблюдатель бронепоезда уже не видел. За спинами номеров лопнули две шрапнели. Тогда немедленно поскакало второе орудие. Опять две шрапнели, поскакало третье. Тогда наблюдатель решил хитрить. Он сделал паузу. Мукалов, не поняв это, поскакал, и шрапнель дала клевок у ног его лошади. Лошадь взвилась, и Мукалов упал. Я поскакал, схватил Мукалова за руку и выволок из-под обстрела. За нами лопнули две шрапнели, и наше орудие проскакало невредимо. У Мукалова и у лошади ничего, кроме испуга, не было. Наблюдатель был, конечно, офицер и стрелял хорошо. Мы отходили, когда повстречали Топоркова.

Куда это вы? Отступаем, ваше превосходительство.

Напрасно. Положение переменилось, и мы наступаем. Я послал подорвать путь, чтобы бронепоезд вас не беспокоил. Идите вперед.

Удивительно это у казаков. Сразу после оживленного драпа они способны на хорошую атаку. Действительно, красные отступали.

Не знаю почему, я был впереди нашего первого орудия и вел его и всю батарею по месту только что окончившегося боя. На моем месте должен был находиться брат или Мукалов. Я шел довольно далеко впереди орудия. На поле были индивидуальные окопы и несколько красных убитых пехотинцев. Среди них лежал убитый комиссар, на нем был бинокль и револьвер — вещи для нас очень ценные. Но я не остановил Дуру и прошел мимо. Сзади меня солдаты спрыгнули и обобрали труп комиссара, даже сняли сапоги.

— Почему ты не взял револьвер и бинокль? — спросили меня поздней офицеры.

Мне претит грабить трупы. Какая неуместная сентиментальность.

Я только пожал плечами.

— Я тебя вполне понимаю, — сказал брат. — Ты хорошо сделал, что ничего не взял!

Солдаты были тоже удивлены, и после долгого обсуждения они принесли мне бинокль. Я от него отказался.

На следующий день мы вступили в город Купянск. Красных в городе не было. Мы купались в реке Осколе.

ДОБЫЧА

Жители нам рассказали, что при эвакуации города случилась паника. Один из поездов сошел с рельс и закупорил пути.

— Там, за рекой, полно составов, и в них все, все брошено.

Я отправился к полковнику Шапиловскому.

— Ну что же. Возьмите две повозки и несколько солдат и поезжайте посмотреть, может быть, найдете что-нибудь полезное для батареи.

Прапорщики Астафьев и Форберг ко мне присоединились. Уже по дороге мы встретили несколько казаков. Один держал под мышкой большой сверток неразрезанных “керенок” — листы в 800 и 1600 рублей — и раздавал эти листы встречным. Я от листа отказался, а Астафьев, Форберг и солдаты схватились за них.

Все наши ожидания были превзойдены. Составы стояли один к одному и до бесконечности. Все наполненные разными товарами. Я даже растерялся. Что брать?

Уже казаки и частные лица шныряли между вагонами.

Погрузили сперва в повозки белье. Но дальше был вагон с артиллерийской упряжью. Часть белья сбросили и погрузили упряжь. Вдруг обнаружили новые артиллерийские хомуты. Почесали за ухом, выкинули остальное белье и погрузили хомуты. Места в повозках больше не было. Но вдруг обнаружили седла, да еще новые. Совещание. Седла нужно взять в любом случае. Выкидываем часть упряжи и грузим седла. Казалось, лучшего не найдешь, можно возвращаться. Но вдруг вагон с новыми переметными сумами для седел. Как от них отказаться? Выбрасываем часть хомутов и грузим сумы.

— Баста! Лучшего все равно не найдем, да и надоело сгружать и нагружать. Подождите меня здесь, я для очистки совести пройду взгляну, что дальше делается.

Повозки с солдатами остались, а мы с Астафьевым пошли вдоль вагонов. В одном стоят какие-то ящики. Я отодрал доску и ахнул. В ящиках были синие суконные халаты-дохи и такие же черные. А каждый кавалерист мечтал о синих штанах, но достать синего сукна было невозможно. Я быстро прикрыл оторванную доску, чтобы бродившие казаки не увидели, и шепнул Астафьеву:

— Беги скорей приведи повозки, а главное —людей.

Он побежал. Но казаки, привлеченные каким-то грабительским нюхом, нагрянули в вагон. Мне пришлось лечь на ящики, чтобы предохранить их от расхищения. К счастью, появились наши солдаты, и мы буквально вырвали несколько ящиков. С болью в сердце выкинули несколько седел и погрузили ящики.