Походы викингов

«Мы поражали мечами. Если бы дети Аслауг знали мои теперешние страдания, если бы знали, что ядовитые змеи вьются по мне и покрывают, меня язвами, они содрогнулись бы, в них вспыхнуло бы желание битвы, потому что я оставляю им мать» (в другом месте: «я выбрал для них мать»), от которой они получили бесстрашные сердца… Ехидна прокусили мне грудь и касается сердца, я побежден, но надеюсь, что скоро копье которого-нибудь из моих сыновей пройдет сквозь ребра Эллы».

«Мы поражали мечами в пятьдесят одной битве. Со мневаюсь, есть ли между людьми король славнее меня. С молодых лет я проливал кровь и желал такой смерти. Валькирии, посланницы Одина, называют, мое имя, манят, меня; иду пировать с богами на почетном месте. Часы моей жизни на исходе, но умру с улыбкой».

Все эти рассказы имеют только тот смысл, что в скандинавах преобладало желание знаменитого имени; везде п древних сагах оно является могучим двигателем жизни, исполненной подвигов и великодушного презрения смерти. Оно было главной целью, которую искали всей силой воли, данной в такой полной мере жителям Севера, всей отвагой, не бледневшей перед опасностью и смертью, храбрыми делами и смелыми путешествиями, странными предприятиями и искусстаом в гимнастических упражнениях. «Лучше умрем храбро и с похвалою, нежели явимся трусами. Король должен жить для славы и хвалы, а не искать долгой жизни и глубокой старости», — так говорили у скандинавов короли и храбрые люди, так и жили они. Славили жизнь и смерть, известность у современников да память в потомстве составляли всю прелесть существования. Ни одно житейское правило не залегло так глубоко в их сердце, как следующее изречение, переходившее из рода в род, замечательное даже и ныне:

Гибнут стада,

Родня умирает,

И смертен ты сам;

Но смерти не ведает

Громкая слава

Деяний достойных.

В этом смысле действовали всю жизнь великие личности. Бессмертие имело одушевляющую силу для молодого поколения; оно ускоряло для юноши возраст мужества; до этого — он оставался пустым человеком, вырастая у отеческого очага для незаметной доли, без уважения от современников, легко забываемый потомками; к этому числу принадлежали все, жизнь которых не была отмечена храбростью, не озарена славой. Известное имя приобретало для скандинава братьев по оружию и друзей, давало ему почетное место в королевской комнате, снисквало уважение старых и молодых, великих и малых.

Это пролагало для него путь к сердцу хорошей девушки, которая не столь любила красоту и молодость, сколько храбрость и достоинство совершенного мужа, лучше выражала людей с именем; неизвестным женихам отвечала так же, как Аса, дочь ярла Хринга, Стурлаугу: «На что же брать в мужья того, кто сидит все с матерью, в домашнем гнезде, и лучше любит заниматься хозяйством, нежели искать чести и славы?»

Молва рассказывала о смерти храбрых, и благородные родственникис ставили им памятники. «Камень (говорят памятники сами о себе) должен стоять на месте тинга в знамение… Памятник будет возвещать до тех пор, пока живут люди… Добрая слава должна разглашаться, пока существуют камень и руны».

Все побуждало к деятельности и располагало умы и стремления молодых людей к великим предприятиям. Ко всему тому присоединялась еще нужда. Сага заставляет так говорить Самсона своему отцу: «Желал бы я, чтоб вы достали мне кораблей и людей я уеду отсюда ознакомиться со знаменитыми вождями и посмотрю, не наживу ли где богатства для нашего содержания и нашей чести, чтобы не все сидеть нам дома, подобно девушкам, ожидающим женихов».