Читаем Походы викингов полностью

Одно храброе дело подстрекало к другому. Из соперничества богатыри морских походов старались перещеголять друг друга в воинских делах. Надобно было сделать чудо для снискания славы на поприще, где подвизалось столько соперников. Здесь причины тех обширных замыслов и чудесных предприятий, которые известны нам из истории вигов и воспоминаний, уцелевших о них, особенно в Англии, Франции, южной Италии и России.

Книга вторая. Государственное устройство, нравы и обычаи

Глава первая

Древнейшее состояние Скандинавии

Страна около озера Меларен, на севере до большой реки Дала, впадающей в море близ Эльфкарлеби или по другую сторону его, до лесу Тиннебро, древнего Эдмарда, составляющего границу между Гестрикландией[228] и Хельсингеландией, на западе до реки Саги, или Гефвы, отделяющей Упландию от Вестманландии, и на востоке до впадения Меларена в море, — эта страна, древняя и нынешняя Упландия, составляла в это время три особенных фюлька, или области: Тиундаландию, Аттундалащию и Фьердгундраландию, которая в древних Шведских законах носит имя «Фолкланде», земель господствующего народа. То была страна, которую первую занял Один с асами и племенами ему сопутствовавшими, и назвал «Мангейм», земля мужей.[229] Отсюда, когда для размножившегося народа стало нужно более простора, иногда же и по государственным событиям или по другим причинам, начались переселения и окрестные страны, получившие, по их относительному положению к древнейшему Фолкланду или первоначальному Мангейму, имена Седерманландии, Вестманландии, Нордрландии и нижнего государства (Nederriike), Нерике. Эти раны, окружающие озеро Меларен как прежде населенные Одином и его спутниками, составили Свитьод, землю свеев (шведов).

Свитьод отделялся от Готландии большими морями, Смарденом и Тиведеном. На юге от них, около Венерна и Веттерна, жило готское племя. Оно считалось собственно коренным народом: об этом свидетельствует древний Вестготский закон, считающий их туземцами, а свеев и смоландцев иноземцами государства; это последнее прибавлено для отличия иностранцев вне государства, норманнов, датчан и других обитателей. Все древние саги и памятники полагают считать Вестготландию древнею страною.

Саги и многие языческие памятники этой страны свидетельствуют о древнейшем ее населении. В древнейшие времена она, кажется, состояла из множества небольших государств или обособленных общин; таков был древний Вернсхерад, так называемый Waerend, оборонительный союз херадов Конго, Альбо, Кинневальда, Упвидинге и Норрвидинге; другой такой же, Финведен, — между Естбо, Вестбо и Суннербо; третий, древний Нюдунг, заключил в себе ныне так называемые восточные (Oestra) и западные (Westra) херады; в путешествии Вульфстана упоминается уже Меоре, или Мере, часть восточного, приморскою Смоланда. Десять херадов Нюдунга, Беренда и Финвенда составляли собственно округ (Lagsaga), известный в древних рукописях под именем Tiobarad; напротив, северная часть Смоланда, по крайней мере по введении христиан ства, имела общие законы с остготами.

Острова, лежащие против Смоландского берега, Готланд и Эланд, равно как на юге Смоланда область Блекинге, уже весьма давнего времени, по крайней мере с IX века, причислялись к Шведскому государству: это видно из путешествия Вульфстана. Готланд имел в древности собственные законы, и все гражданское устройство во многих отношениях носит отпечаток глубокой древности: в теперешних законах Швеции оно считается самым древним. Готланд древних рукописях большею частью называется Гутланд, жители его — гутар;[230] они, вероятно, отрасль готского племени Гуты, гауты, геаты — разные названия одного из двух больших племен, слившихся в этнос, именуемый ныне шведами. Вторыми были собствено свей (svеar). Гауты упоминаются в «Веовульфе» как одно из главных действующих там племен, наряду с данами. Связь их с готами, на первый взгляд очевидная, в действительности дискуссионна (прим. ред.)]. Раннее население Эланда доказывается богатством этого острова в древних памятниках.

Перейти на страницу:

Все книги серии Историческая библиотека

Похожие книги

1993. Расстрел «Белого дома»
1993. Расстрел «Белого дома»

Исполнилось 15 лет одной из самых страшных трагедий в новейшей истории России. 15 лет назад был расстрелян «Белый дом»…За минувшие годы о кровавом октябре 1993-го написаны целые библиотеки. Жаркие споры об истоках и причинах трагедии не стихают до сих пор. До сих пор сводят счеты люди, стоявшие по разные стороны баррикад, — те, кто защищал «Белый дом», и те, кто его расстреливал. Вспоминают, проклинают, оправдываются, лукавят, говорят об одном, намеренно умалчивают о другом… В этой разноголосице взаимоисключающих оценок и мнений тонут главные вопросы: на чьей стороне была тогда правда? кто поставил Россию на грань новой гражданской войны? считать ли октябрьские события «коммуно-фашистским мятежом», стихийным народным восстанием или заранее спланированной провокацией? можно ли было избежать кровопролития?Эта книга — ПЕРВОЕ ИСТОРИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ трагедии 1993 года. Изучив все доступные материалы, перепроверив показания участников и очевидцев, автор не только подробно, по часам и минутам, восстанавливает ход событий, но и дает глубокий анализ причин трагедии, вскрывает тайные пружины роковых решений и приходит к сенсационным выводам…

Александр Владимирович Островский

Публицистика / История / Образование и наука
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
1917 год: русская государственность в эпоху смут, реформ и революций
1917 год: русская государственность в эпоху смут, реформ и революций

В монографии, приуроченной к столетнему юбилею Революции 1917 года, автор исследует один из наиболее актуальных в наши дни вопросов – роль в отечественной истории российской государственности, его эволюцию в период революционных потрясений. В монографии поднят вопрос об ответственности правящих слоёв за эффективность и устойчивость основ государства. На широком фактическом материале показана гибель традиционной для России монархической государственности, эволюция власти и гражданских институтов в условиях либерального эксперимента и, наконец, восстановление крепкого национального государства в результате мощного движения народных масс, которое, как это уже было в нашей истории в XVII веке, в Октябре 1917 года позволило предотвратить гибель страны. Автор подробно разбирает становление мобилизационного режима, возникшего на волне октябрьских событий, показывая как просчёты, так и успехи большевиков в стремлении укрепить революционную власть. Увенчанием проделанного отечественной государственностью сложного пути от крушения к возрождению автор называет принятие советской Конституции 1918 года.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Димитрий Олегович Чураков

История / Образование и наука
Гражданская война. Генеральная репетиция демократии
Гражданская война. Генеральная репетиция демократии

Гражданская РІРѕР№на в Р оссии полна парадоксов. До СЃРёС… пор нет согласия даже по вопросу, когда она началась и когда закончилась. Не вполне понятно, кто с кем воевал: красные, белые, эсеры, анархисты разных направлений, национальные сепаратисты, не говоря СѓР¶ о полных экзотах вроде барона Унгерна. Плюс еще иностранные интервенты, у каждого из которых имелись СЃРІРѕРё собственные цели. Фронтов как таковых не существовало. Полки часто имели численность меньше батальона. Армии возникали ниоткуда. Командиры, отдавая приказ, не были уверены, как его выполнят и выполнят ли вообще, будет ли та или иная часть сражаться или взбунтуется, а то и вовсе перебежит на сторону противника.Алексей Щербаков сознательно избегает РїРѕРґСЂРѕР±ного описания бесчисленных боев и различных статистических выкладок. Р'СЃРµ это уже сделано другими авторами. Его цель — дать ответ на вопрос, который до СЃРёС… пор волнует историков: почему обстоятельства сложились в пользу большевиков? Р

Алексей Юрьевич Щербаков

Военная документалистика и аналитика / История / Образование и наука