Походы викингов

Скьяльг повернулся и вышел из комнаты; за ним пошли 12 человек его свиты. Был уже поздний вечер. Скьяльг поспешил со своими людьми на корабль; после усильной работы веслами целую ночь на рассвете они прибыли в Ядерн. Только что вышел на берег, Скьяльг побежал на отцовский двор и с такой силой стал ломиться в ворота, что гвозди в них не выдержали; все всполошились в доме,

Эрлинг вскочил с постели, схватил меч и щит, побежал к воротам и спрашивал, что там за буян такой. Узнав голос брата, он продолжал: «Это так на тебя похоже — поднимать такую безумную возню». — «Пожалуй думай, — сказал Скьяльг, — что я сильно вожусь: брат мой, Асбьерн, не называл бы этого возней там, где сидит он в оковах, отсюда к Северу, в Эгвальдснесе. Славно бы было поехать туда и пособить ему». Отец и сыновья обдумали, что им делать.

Было воскресенье; король молился у обедни; все его люди тоже. За церковью стоял Асбьерн в оковах, под стражей. По окончании обедни король вышел из церкви. Он увидел, что на Асбьерне нет оков и что по обеим сторонам дороги от церкви до королевского дома поставлены вооруженные люди; у входа в дом стоял Эрлинг с сыновьями: они собрали 500 человек.

Эрлинг приветствовал короля и говорил: «Мне сказали, что племянник мой Асбьерн попал в большую вину: плохо, король, что вышел случай, вам не угодный. Я явился предявить за него мировую и такую виру, какую вы сами назначите, а также и похлопотать, чтобы он остался жив и невредим и мог свободно проживать в стране». Тут они разговорились, но эта беседа не обещала миролюбивой развязки. Наконец Эрлинг сказал: «Не скрою от тебя, король, что у меня в голове: я желаю, чтобы мы мирно расстались друг с другом; если этого не случится, лучше бы мне не искать свидания с тобой». Эрлинг покраснел, как кровь.

Тогда подошел к королю епископ Сигурд и сказал: «Государь, умоляю вас именем Божьим помериться с Эрлингом, особливо, когда он желает сохранения жизни и невредимости человека: все прочие условия в вашей воле».

Наконец король уступил. Эрлинг поручился за Асбьерна; этот получил мир, но должен был покориться условиям, какие предпишет король. Эрлинг воротился домой. Король назначил следующие условия: «Началом нашего договора должно быть твое повиновение нашему закону, что если кто убьет королевского слугу, то обязан нести его службу, коли это угодно королю. Моя воля, чтобы ты принял должность фогта, которую исправлял Торир Тюлень, и был начальником в здешнем моем дворе, в Эгвальдснесе.»

Асбьерн повиновался, но сначала хотел съездить домой в свое поместье и устроить свои дела. Когда он прибыл туда и его родные узнали, чем кончилось дело, они говорили ему: «Твоя первая поездка на юг была постыдна во всех отношениях, однако ж могла быть поправлена как-нибудь, а твое будущее путешествие — позор как для тебя, так и твоей родни; ты едешь поступать в королевские рабы, подобно Ториру Тюленю, самому худшему из людей. Веди себя как мужчина да сиди-ка лучше в своих поместьях; мы, твоя родня, будем стараться, чтобы ты никогда не пришел в такое опасное положение». Он послушался и остался на своем дворе.[346]

В древности было много таких сильных семейств в сословии поселян. С их перевесом в значении и силе, особливо при шумных королевских выборах и внутренних ссорax, прежнее равенство начало постепенно исчезать. Величие в значении мало-помалу привело к государственному неравенству. Некоторые значительные семейства получили особенное влияние в государстве: так образовалось родовое дворянство. К следующим временам относится происхождение сильных вельмож, потом введение рыцарской службы и раздача грамот, освобождающих от налогов, положили начало первенству получившего преимущества дворянского сословия.[347] Развитие этих новых начал принадлежит к последующим временам.

Мы имеем одно древнее стихотворение «Песнь о Риге»,[348] представляющее картину различных обычаев и событий между знатными поселянами и рабами в языческое время. Это простое описание их занятий, жилищ, одежды, всего их быта и, кажется, попытка объяснить по древним понятиям происхождение различных народных сословий: оно ссылается на древние саги трех различных народов, поселившихся на Севере, именно: неизвестных племен, изгнанных или покоренных; готов, оставшихся свободными, и, наконец, народа, который пришел с Одином, сделался господствующим и ввел военные обычаи.

Древние саги рассказывают, — говорит «Песнь о Риге», — что Хеймдалль, сильный и мудрый бог, под имени Рига (Эрика), ходил вдоль морского берега по зеленой дорожке и пришел к домику. Двери были отворены настежь, на полу горел огонь; там сидели люди, Аэ и Эдда,[349] в платьях старинного покроя. Риг сел между ними на средину скамьи, Эдда сняла с золы тяжелый и толстый пирог с подливкой, принесла в чашке суп и лучшее лакомство — жирную телятину. Риг потом улегся на постель между хозяевами и спал три ночи. После того он ушел.