Походы викингов

Во время общей известности рун изобретены различные искусственные роды их для тайного употребления и остроумных загадок (шарад). Мы еще прежде говорили, скандинавы очень уважали такие упражнения. Простые составные части рун легче допускали такое разнообразие: каждая руна состояла из палочки и отличительной черты для каждой буквы, проведенной в различном направлении и на различной высоте, длина была также неодинакова. Таким образом появились обратные руны, Yiicrde-Runor, с чертою в прямом направлении к палочке, но на противоположном ее конце. Такой способ черчения рун употреблялся на рунических камнях для выражения чего-нибудь особенно замечательного в словах или понятиях и соответствовал нашему курсиву. Другие назывались Stop-Runor, руны в обратном направлении, сверху вниз.

Еще иасусственнее были связные руны, Samstafva, в коих к палочке прикреплялось несколько черт разных рун с такой замысловатостью, что рунная фигура заключала в себе по несколько слов. Новые исландцы называют эту вязь Вопs, или Limmgar, руны-петли, их много видов, каковы: Vafirn, Masches-Runor и т. д., связанные таким образом, что походили на клетки в сетях, и много других, принадлежавших к числу замысловатых, тайных азбук.

У исландцев таких различных родов упоминается до 30. Этими рунами написано письмо от одного друга к Снорри Стурлусону, предостерегавшее его от опасного нападения, затеваемого врагами. Стурлусон, почитавшийся мудрецом между исландцами, и другие, у него находившиеся, могли прочитать в этом письме только 7 рун. Не принявши мер для защиты, Стурлусон пал. Сага называет такие руны посохом нищего (Stafkarlaletr). Главный признак их тот, что на одной, очень длинной, палочке проводились отличительные черточки многих рун.

Другой род составляли так называемые хельсингские руны, они писались особенным образом; главная черта, или палочка, опускалась и оставались только одни отличающие черточки. Название хельсингских они получили оттого, что сначала открыты были в Хельсингеланде, на пяти древних памятниках, и долго оставались загадкой для ученых, почитаясь таинственными письменами. Наконец, в 1675 году, ученый Магнус Цельсий нашел ключ к их чтению и объяснил надписи.

Был еще особенный вензеловый (Villo-Runor) род употребления рун; там каждая руна могла быть употреблена вместо всей азбуки, которая разделилась на несколько частей (Flocken) или видов; видовой признак (Aettmarkc) — т. е, некоторые черточки для означения вида, к которому принадлежит руна — ставился с одной стороны главной черты, а признак порядка — т. е. черточка, означавшая место, которое занимала руна, в числе букв ее вида, — с другой стороны. И этот род подвергнулся разным видоизменениям, частью по различию признаков вида и порядки, частью по причине неодинакового деления рунической азбуки, наконец, и по другим произвольным отличиям, таи что руническое письмо действительно сделалось вензеловым, вязью, трудным для объяснения и, кажется, невозможным без особенных указаний.

Но и такие руны употреблялись в надписях надгробных камней, поставленных для сохранения воспоминания об умершем у современников и потомства; следовательно, всякий мог понимать эти надписи, и руны были известны, или, по крайней мере, требовалось не много остроумия, чтобы понимать их, Кажется, что они изобретены не в позднейшее время общего употребления рун; следы этих замысловатых письмен встречаются еще в X веке: в Санкт-Галлене сохранилась пергаментная рукопись того столетия, которая, сообщая нам две немецкие рунические азбуки, говорит, что они также принадлежали к числу тайных письмен. Этому же столетию принадлежит исландская Сага об Эгиле, где есть рассказ, что Эгиль, приглашенный к болезненному одру одной девушки, нашел у нее под изголовьем рыбью кость, исписанную какими-то странными буквами: каждая составляла целое слово. Рассмотрев их, Эгиль нашел, что писавший имел намерение привязать к себе девушку, но что эти буквы можно толковать различно: они могли означать совсем другие слова, и иметь иной смысл, нежели какой давал им писавший, оттого и действие их оказалось совсем не то, какого он ожидал, и девушка, вместо того чтобы влюбиться, сделалась больна. «Не должно, — сказал Эгиль, — писать такие двусмысленные руны неопытной руке; это может причинить вред».[402] В языческое время, когда знание письмен принадлежало одним главным лицам в обществе и простые люди считали его тайной наукой, находящейся в связи с высшими существами, волшебное употребление рун, вероятно, состояло в простых описаниях тех действий, которые хотели произвести или отвратить этими письменами.