Походы викингов

В храме увидали множество резных изображений богов. Посредине их сидел Тор. Он был высокого роста и весь покрыт серебром и золотом. Колесница, в которой он сидел, с украшениями из золота, имела блестящий вид. В нее были запряжены два козла, прекрасно вырезанные из дерева; колесница и козлы легко могли двигаться с помощью колес. Рога козлов обвивала золотая цепь, Вся работа была очень искусной. Король долго стоял и внимательно смотрел на статую. Иернскегги заметил это и сказал: «Не отгадал ли я, что Тор понравится тебе, если его увидишь: мне кажется, ты засмотрелся на него не глазами врага». — «Совсем нет, — возразил король, — я не думаю здесь видеть самого Тора, а только статую его, которая бессильна против истинного Бога: в этом я убежден». Он подошел к колеснице, перекрестился и дернул за цепочку, навитую на козлов; они тотчас тронулись с места и пошли за ним. Иернскегги сказал с усмешкой: «Что такое, король, помирило тебя с Тором и сделало его рабом? Я видал разных (королей, про других читал саги, но никогда не слыхал, что-бы кто из них возил колесницу Тора, и мне думается, что ты показал ему великий пример покорности и поступил на службу к нему и другим богам». Короля взбесили эти слова. Он взмахнул палкой и нанес Тору такой сильный, что тот упал с колесницы и очень изломался; в ту же минуту королевские люди схватили другие статуи и сбросили их с пышных подножиников.[457] Сага, рассказывающая о том, говорит, что Торкель Дюрдиль, дядя Олафа Трюггвасона,[458] нашел много серебряных денег, которые сохранялись Хаконом-ярлом в выдолбленном деревянном козле: эта статуя обшита была настоящей козлиной кожей, походила на живого козла и с помощью колес могла двигаться куда угодно. Вероятно, козел в колеснице Тора имел такое же назначение в каком-нибудь языческом храме, где, как в надежном месте, обыкновенно сберегали деньги и другие драгоценности. Торкель отдал свою находку Олафу Трюггвасону, но получил ее обратно, для поощрения в поисках других кладов, припрятанных Хаконом ярлом.

Однажды Торкель провожал короля лесом в какое-то отдаленное, глухое место, где стоял дом. Вошедши туда, они увидели, что все было прекрасно прибрано; на высоком богатом кресле сидела женщина в дорогом платье. «Кто это?» — спросил король. «Если вы знаете, — отвечал Торкель, — задушевную подругу Хакона-ярла, Торгерд Хергабруду, то она перед вами». Король начал всматриваться пристальнее и увидел, что мнимая женщина — статуя богини Торгерд. Он взял себе ее пышные платья, золотые и серебряные украшения с разными другими драгоценностями, убранными в двух ящиках, стоявшими возле богини.

Статую ее король велел сжечь. По множеству идолов, не только украшавших храмы, но и принадлежавших частнь лицам, можно заключить с некоторой вероятностью, что скандинавы имели навык и способность к ваянию такого. Впрочем, до нас не дошло ни одной статуи их работы, чтобы судить об их искусстве. Стаи змей и прочие наружные украшения на древних рунических камнях вообще не представляют особенного искусства в исполнении. Но резьба на дереве была употребительнее и легче, чем на твердом камне. Вылитые идолы, найденные в Славянских храмах, большей частью представляют искусство в грубом состоянии;[459] но резная работа, которой обыкновенно украшались внутренние и наружные стены храмов, по словам современных писателей, отличалась удивительным мастерством и красотой в отделке: изображения людей, птиц и зверей были так естественны, что казалось, будто они живут и дышат. Так же описывает и Саксон чрезвычайно искусную резьбу в главном Рюгенском храме. Но, конечно, нельзя иметь слишком высокого понятия о произведениях тогдашнего искусства.

Вероятно, жители Скандинавии не отставали в том от своих прибалтийских соседей, славян. Еще и ныне природная способность и склонность к резной работе отличают шведских и норвежских крестьян, также и исландских. Видали их прекрасные произведения, вырезанные самыми грубыми орудиями и без всякой подготовки. Это перешло к ним по наследству от предков, которых способность и любовь к искусству доказывается удовольствием, какое они находили в украшении резьбой кораблей и домов.

Изображение дел храбрых современников и древних замсчательных событий занимало красавиц знатного происхождения и составляло обыкновенный предмет их искусного тканья и вышивания. Брюнхильд вышивала по сукну («Hum lagcli sinn borda mecl guile ok saumade») золотом славные дела Сигурда: умерщвление Фафнира, похищение клада и смерть Регина.[460]

С ней соперничала в рукоделии несчастная дочь короля Гьюки,[461] красивая Гудрун. Вместе с Торой, — дочерью Хакона, она работала обои; изображала на них подвиги и игры богатырей, вышивала по ткани мечи, панцири и весь королевский наряд, также корабли Сигмунда в минуту их отплытия от берега; вышивала битвы Сиггара и Сигтейра в южном краю. Она сама говорит о том в песне Эдды:

Пять дней я спускалась по горным склонам,

пока, не увидела

Хальва палаты.