Читаем Походы викингов полностью

Посреди комнаты обыкновенно находился очаг; он состоял из больших, сложенных в виде круга камней или из каменного возвышения, на котором горел огонь, Кроме голой земли, другого пола не знали, и этот пол устилался соломой. На потолке были так называемые Windoegon, или отверстия, которыми освещалась комната: через них же выходил дым. Отверстия, если угодно, могли закрываться затворками из прозрачной кожи. Двери и ножки кровати хозяина, спинка и столбы его кресел обыкновенно украшались разной резьбой, о чем говорили мы выше; над кроватью висело его оружие: меч и щит, копье, лук и стрелы, иногда шлем и панцирь.

Обои, одевавшие в торжественных случаях стены, можно было снимать и надевать опять. В некоторых краях Швеции до позднейшего времени сохранился у поселян этот старинный обычай обвешивать, а не оклеивать, стены комнат обоями в большие праздники, особливо в Рождество. Вестердаль в своем описании обычаев шведских крестьян сообщает о том следующее: «В сумерки (Рождественского сочельника) или несколько раньше старуха с дочерью или работницей обвешивают переднюю стену перед столом, также и другую, длинной разрисованной тканью (bonader), изображающей Рождество Спасителя, трех волхвов, брак в Кане Галилейской или что-нибудь в этом роде».

Эта комната составляла весь дом; у небогатых поселян она была вместе кухней, столовой и спальней, также гостиной и жилой комнатой. Зато короли, ярлы, богатые поселяне и вообще все зажиточные владельцы обширных дворов, кроме общей, обыденной комнаты, имели особенные комнаты для гостей, Veiyzlo-Stovnr, гостиные комнаты или залы (Hoell), но последние собственно означали большие великолепные чертоги богов, королей, ярлов и других властей,

Зала походила устройством на обыкновенную гостиницу, только была красивее и пышнее. Стены кругом убирались красивыми щитами, шлемами, панцирями, что придавало зале воинственную наружность, либо украшались красивой резьбой, либо (и это, кажется, было в общем обыкновении) обвешивались дорогими тканями пестрых цветов с вышитыми или вытканными картинами, Лавки порывались блестящими, нередко дорогими, заграничными полавочниками; не только на креслах, но и в некоторых других местах на лавках лежали великолепные подушки.

Такие комнаты вообще были очень обширны: когда богатые поселяне приглашали к себе королей во время их путешествий, эти знатные гости не только умещались в комнатах со всей, нередко многочисленной, свитой, но в таких случаях обыкновенно сзывались на пир и все значительные люди в окрестности. Там горел «продольный огонь» (огонь во всю длину пола); в больших комнатах, посереди пола, во всю ширину комнаты, устроены были очаги, потому что на больших праздничных пирах переносились через огонь рога или кубки. Между столпами, подпиравшими потолок, помещались места для спанья или кровати гостям. Но на больших дворах были особенные дома для ночлега чужеземцев. Такова опочивальня, куда приведен был Харальд Гренландец, когда Сигрид Гордая пригласила его на пир. Упоминают также об опочивальнях, которые устраивались под, кровлей.

У скандинавов были боковые строения, Bur, Stokkehur, Utebur, где сберегались не только съестные припасы всякого рода и разная хозяйственная рухлядь, но и находились комнаты для спанья. В Норвегии такие здания называются нынче Stabur и поставлены на столбах, для удобнейшего проветривания сухих припасов, сохраняемых там: в некоторых местах Швеции и Норвегии их называют Stotpbot, столбовыми избами; в Силлефьорде в Норвегии они известны под именем Лофтов (Loft) и состоят из двух этажей: нижний служит кладовой для разной провизии, в верхнем же, куда всходят по лестнице, стены увешаны платьем, кругом стоят сундуки, тоже с платьем и другими вицами; эта верхняя комната — главная во дворе: там спят молодые в первую ночь; там ночуют иноземцы, сохраняется лучшее добро; есть лофты, в которых стены уконопачены сукном вместо мха.

Перейти на страницу:

Все книги серии Историческая библиотека

Похожие книги

1993. Расстрел «Белого дома»
1993. Расстрел «Белого дома»

Исполнилось 15 лет одной из самых страшных трагедий в новейшей истории России. 15 лет назад был расстрелян «Белый дом»…За минувшие годы о кровавом октябре 1993-го написаны целые библиотеки. Жаркие споры об истоках и причинах трагедии не стихают до сих пор. До сих пор сводят счеты люди, стоявшие по разные стороны баррикад, — те, кто защищал «Белый дом», и те, кто его расстреливал. Вспоминают, проклинают, оправдываются, лукавят, говорят об одном, намеренно умалчивают о другом… В этой разноголосице взаимоисключающих оценок и мнений тонут главные вопросы: на чьей стороне была тогда правда? кто поставил Россию на грань новой гражданской войны? считать ли октябрьские события «коммуно-фашистским мятежом», стихийным народным восстанием или заранее спланированной провокацией? можно ли было избежать кровопролития?Эта книга — ПЕРВОЕ ИСТОРИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ трагедии 1993 года. Изучив все доступные материалы, перепроверив показания участников и очевидцев, автор не только подробно, по часам и минутам, восстанавливает ход событий, но и дает глубокий анализ причин трагедии, вскрывает тайные пружины роковых решений и приходит к сенсационным выводам…

Александр Владимирович Островский

Публицистика / История / Образование и наука
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
1917 год: русская государственность в эпоху смут, реформ и революций
1917 год: русская государственность в эпоху смут, реформ и революций

В монографии, приуроченной к столетнему юбилею Революции 1917 года, автор исследует один из наиболее актуальных в наши дни вопросов – роль в отечественной истории российской государственности, его эволюцию в период революционных потрясений. В монографии поднят вопрос об ответственности правящих слоёв за эффективность и устойчивость основ государства. На широком фактическом материале показана гибель традиционной для России монархической государственности, эволюция власти и гражданских институтов в условиях либерального эксперимента и, наконец, восстановление крепкого национального государства в результате мощного движения народных масс, которое, как это уже было в нашей истории в XVII веке, в Октябре 1917 года позволило предотвратить гибель страны. Автор подробно разбирает становление мобилизационного режима, возникшего на волне октябрьских событий, показывая как просчёты, так и успехи большевиков в стремлении укрепить революционную власть. Увенчанием проделанного отечественной государственностью сложного пути от крушения к возрождению автор называет принятие советской Конституции 1918 года.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Димитрий Олегович Чураков

История / Образование и наука
Гражданская война. Генеральная репетиция демократии
Гражданская война. Генеральная репетиция демократии

Гражданская РІРѕР№на в Р оссии полна парадоксов. До СЃРёС… пор нет согласия даже по вопросу, когда она началась и когда закончилась. Не вполне понятно, кто с кем воевал: красные, белые, эсеры, анархисты разных направлений, национальные сепаратисты, не говоря СѓР¶ о полных экзотах вроде барона Унгерна. Плюс еще иностранные интервенты, у каждого из которых имелись СЃРІРѕРё собственные цели. Фронтов как таковых не существовало. Полки часто имели численность меньше батальона. Армии возникали ниоткуда. Командиры, отдавая приказ, не были уверены, как его выполнят и выполнят ли вообще, будет ли та или иная часть сражаться или взбунтуется, а то и вовсе перебежит на сторону противника.Алексей Щербаков сознательно избегает РїРѕРґСЂРѕР±ного описания бесчисленных боев и различных статистических выкладок. Р'СЃРµ это уже сделано другими авторами. Его цель — дать ответ на вопрос, который до СЃРёС… пор волнует историков: почему обстоятельства сложились в пользу большевиков? Р

Алексей Юрьевич Щербаков

Военная документалистика и аналитика / История / Образование и наука