Походы викингов

Остров первоначально открыт ирландцами. Они сочли его за Туле древнего Питеаса (Пифея). Ирландский монах, Дикуил, написавший в 825 году небольшое творение об измерении земного шара, так пишет об Исландии: «Тридцать лет тому назад, следовательно, это случилось в 795 году, рассказывали мне духовные лица, находившиеся на этом острове с 1 февраля по 1 августа, что там заходящее солнце не только во время летнего солнцестояния, но даже после и преяеде его, в вечерние часы, как будто прячется за небольшой пригорок: в это короткое время там совсем не темно; напротив, как и при солнце, человек может исправлять всякую работу. Они думают, что, когда бы находились на какой горе острова, солнце не спряталось бы от них».

По тем же известиям Дикуил опровергает мнение людей, полагающих здесь начало Ледовитого моря и думающих, что летом на острове постоянный день, а зимою ночь; те же духовные лица, прибыв на остров в суровую зиму, находили постоянно перемену дня и ночи, исключая только времени солнцестояния. Всего лучше подтверждают это скандинавские известия.

Первые путешествия в Исландию некоторых норвежцев немного принесли сведений об этом острове. Один называл ее снежной страной; другой хвалил ее лес; от третьего получила она название «Ледяной земли». Это название осталось до сих пор за нею. Первые норвежцы, поселившиеся на острове, были Ингольф и Лейф, названые братья (или братья по оружию). Убив сыновей норвежского ярла, Атли, с которыми прежде вместе производили грабеж на море, они должны были, в наказание за это, поплатиться всей недвижимой собственностью и решились отыскать «Ледяную землю», остров, названный так путешественником Флови. Каждый поплыл на собственном корабле со своими людьми, свободными и рабами. Ингольфу вверено было общее имущество обоих; Лейф вез личную свою собственность. Первый не хотел покидать родины, не взяв в дорогу деревянных столбиков домохозяйского кресла, украшенных ликами богов и означавших весь дом. Мановение богов указало ему путь в Исландию. Находясь в виду острова, он бросил священные столбики в море и на том месте, где пристанут они, обещался выстроить себе постоянное жилище.

Там, где сам пристал, Ингольф выстроил дом и послал двоих рабов отыскать брошенные столбики; вместо них послы нашли труп Лейфа. Он был убит десятью своими рабами, природными ирландцами, за то, что впряг их в плуг, чтобы тотчас же вспахать свое поле. Они поплатились жизнью за злодейство, но жен их Ингольф увел для своего поселения. Только на третью зиму отыскались столбики в глубине Рейкьявикского залива. Их показывали, спустя потом три столетия, в старом огнище,[497] где жил первый властитель острова. Это было на юго-западной стороне Исландии, где гора, достигающая на юго-восточной стороне 6000 футов и очень круто спускающаяся к морю, вообще гораздо ниже и климат теплее. Так утвердился Рейкьявик, древнейшее место острова, еще поньше главный город Исландии; теперь в нем 70 домов и 450 человек жителей.

Ингольф является необыкновенным человеком, и его дом оставался достойным его. Он овладел всем, на юг от Рейкьявика выдающимся, полуостровом; другие поселенцы разместились в соседстве по его убеждению или по указаниям священных столбов. Таковы были Герси и Торф, сын которого, Торстейн, учредил в ближнем «Кьялярнесе» общий тинг, бывший судебным правительственным местом всей страны до тех пор, пока остров не получил общее гражданское устройство.

Итак, здесь, на западе, первоначально при Ингольфе, жреце и судии, установился гражданский порядок, которому подчинялись и богохульники. По прибытии Ингольфа немногие христиане тотчас покинули остров, потому что не могли жить вместе с язычниками; только по оставленным ими книгам, колоколам и посохам заключили, что это были ирландцы.

Но вскоре с Гебридских островов и из Ирландии явились новые поселенцы. Позволили мирно звонить железным колоколам их церкви, которой столбы покоились на освященной земле, принесенной ими из отчизны; на пирах не мешали им садиться отдельно и вообще жить, подобно отшельникам; многие, не принявшие св. крещения, веровали тогда в Тора и св. Колумбана. Без сомнения, тогда в Исландии жили более внутренней, самосознательной, жизнью, нежели в Норвегии, потому что не было поводов к морским грабежам и войне.

Теперь Исландия — очень бедная страна; без ее прошедшего, без чуждого пособия, теперь едва остался для жителей избыток для образования и кое-какие удовольствия жизни. Слишком много времени и сил отнимает борьба с непогодами, плавучими льдами, зимою; скудный обед туземцев состоит из молока и сушеной рыбы, приготовляемой с прогорклым маслом, по временам баранина составляет прибавочное блюдо; хлеб — редкость; земледелие, питающее дух и тело, неизвестно, потому что леса, облекавшие теплой одеждой остров, исчезли; их остатки можно признавать в низком кустарнике и кривых березках.