Похоронное танго

А в передней комнате уже длинный стол разложен, и бутылки водки стоят, и по тарелкам — бутерброды с колбасой и с копченой рыбкой (я сразу отметил, что копченую рыбку у Лехи Иноземцева брали, я ведь продукцию каждого на глаз узнаю, а Леха, к тому же, в отличие от многих, по-особому зелень в выпотрошенное брюхо кладет, готовя к копчению, и по душку этой зелени его товар сразу узнается — а могли бы, честно говоря, и у меня взять, я бы и дешевле продал, и качество у меня получше; хоть я зелени и не кладу, но я при копчении чуть-чуть можжевельника к ольхе добавляю, и получается так, что никакой пахучей зелени не надо, да и не портится дольше) и всякая зелень со своего огорода. Налили, выпили в поминание, я бутербродиком с колбасой свой стопарь перехватил — и откланялся, чтоб не смущать. Ведь родные, все-таки, собрались, а я так, сбоку припека, хоть и чин чином приглашенный. И потом, я ж понимаю, что для престижа похорон надо по-городскому водку ставить, вроде как не с руки самогонку брать, но мне-то самогонка больше по сердцу. Она и крепче — в водке больше сорока не бывает, а самогонка иногда до семидесяти доходит — и, кажется мне, чище магазинного товара, особенно в последнее время. То есть, если б я на нуле был, я б, наверно, остался, и немало водочки вылакал, но я ведь богач сегодня, гуляй не хочу, и мне к чужому застолью можно и не присасываться. Тем более, у меня перед глазами изуродованная «таджичка» стоит, как ни гоню этот образ, и ещё — новая владелица старого дома, с её белоснежным костюмчиком, убойной красотой и таким ледяным взглядом, словно она сама — покойница, из гроба вставшая. И все это мне надо продумать. А думать на людях не очень-то получается, всякие отвлечения надо от себя отсечь, чтобы разобраться в той путанице, которая в голове воцарилась, тем более, такие отвлечения, которые со смертью связаны — путешествием, так сказать, в мир иной.

И вот откланялся я, со всеми подобающими словами, и прямиком до наших лучших самогонщиков двинул. А у них, надо сказать, своя странность имеется. Если человек трезвый приходит, и, вообще, по всему, клиент знатный, то ему роскошное пойло нальют, не только тройной очистки, но и с отдушкой — иногда карамельной, иногда травками, а если клиент на бровях приползает или просит в долг отпустить, потому что душа горит (они в долг отпускают, потому что уж им-то долги все гасят!), то ему такую гадость нальют, что святых выноси! Говорят, на этот случай они попросту технический спирт с водой разбавляют и с половину ампулки жидкого димедрола в бутылку вытряхивают, для обалдения. Так ли, не так ли — не знаю, и врать не буду, за руку их не ловил. Но что иногда, когда у них с большого звону прикупишь, голова потом болит так, что на самое дрянное похмелье не похоже, это факт.

Но я-то при деньгах теперь, и трезвый, в общем. Поэтому являюсь я к ним и говорю:

— Давайте мне самого вашего лучшего, и побольше!

И сотенной бумажкой гордо размахиваю.

Взял я у них, в итоге, полуторалитровую бутыль, в пластик из-под «Угличской» они мне под горлышко налили, понимаете, и сдачу они мне отсчитали до копеечки, а я из того исходил, что одна поллитра — это мало, две тоже — ни то, ни се, наверняка сорвусь и пойду загружаться по-крупному, а вот полтора литра, это самое оно, если несколько часов до вечера потягивать, ещё и на опохмелку останется, и ноги отнимутся так, что только домой доползти захочется, в другую сторону, за добавочной порцией, не свернешь.

И устроился я на тихом бугорке, в тени, на самой опушке, отхлебнул для начала и стал рассуждать.

Первое: «таджичку» не эта Татьяна убила, но она знала, что «таджичку» убили, и убили совсем недавно.

Второе: косметика Татьяны в этом какую-то роль сыграла. Возможно, убийцам было велено прибрать женщину, которая пользуется такой-то косметикой, а тут как раз «таджичка» на них вылетела.

Третье: над «таджичкой» перед смертью так измывались, как будто пытали, чтобы что-то у неё выведать.

Четвертое: Татьяна эта почему-то не хочет, чтобы про смерть «таджички» становилось известно.

Пятое: Татьяне и самой смерть не в диковинку. Вон, с каким хладнокровным спокойствием она труп осматривала. А ведь труп так изуродован, что даже меня, немолодого мужика, который немало в жизни повидал, замутило.

И, значит, эти пять пунктиков — как пять кусочков головоломки, которые надо в цельную картинку сложить.

А как сложить? Прямо голова идет кругом.

Я ещё отхлебнул, для вдохновения, и первую гипотезу родил: убить должны были саму Татьяну, но ошиблись и убили «таджичку», из-за косметики спутав, и Татьяна не хочет, чтобы убийцы об ошибке узнали и вернулись, вот и взялась спрятать труп…

Вроде, логично. Но… но как объяснить, что «таджичку» убили вот-вот, совсем недавно? И кого хоронили вместо нее?

И потом, неужели у убийц не было других примет своей жертвы, кроме того, какой она косметикой пользуется?

И что хотели выпытать у «таджички»?