Похороны писателя

Г-н писатель сидел за столом в предвкушении созидательного процесса, он пока еще не знал, сколько времени займет этот этап жизни; в какой-то степени еще и потому он чувствовал себя столь свежо, что осознавал возможность прекратить работать на чью-то мысль. Будущую работу он видел началом пылкого и далеко уходящего пути. И не сказать, что творец этот любил вкладывать все свои силы в труды жизни, напротив, он находил в лени, бесцельности и своей юдоли что-то, если можно так выразиться, сакральное и необходимое обществу. Он желал принести новые независимые ценности, подарить их миру через литературные труды, протоптать тропы к давно забытым, да и к еще не пробудившимся от векового сна идеалам и мыслям, которые бестолковые, по мнению его общества, читатели, хотя в редких случаях попадались и пытливые, чуткие, особенно из тех, кто платил, пропустив через себя, приняли бы и перевернули понимание человека как существа, исполненного духом и разумом животного. Так он думал вдарить, чтоб искры посыпались из глаз научного и культурного сообществ, «Чтобы эти искры обожгли планету, и узрел бы человек данную ему волю!» – играло у него внутри.

И всякому тут ясно, какая ответственность перед мирозданием рухнула вдруг на его плечи, кем ощутил он себя; прочитав именно его труды, жажда зверя, закованного внутри их тел вынудила бы его вырваться наружу, их разум стал бы свободен от предрассудков и лишних норм – г-н философ видел все это в сумрачных далях.

Все лежит теперь перед ним как на ладони, и вот уже, принеся себя в жертву идее, а мир – сверхзадаче будущего, творец парит над пустыней в бескрайнем небе, он видит перед собой необъятные просторы, океаны, которые рождаются и иссушаются вмиг. Все течение времени обратилось в инструмент человека, который царствует над миром живого и неживого. Необходимо лишь указать путь, который, по мнению мудреца-первопроходца, именуется новым, очищенным путем свободной мысли и свободного тела.

Г-н писатель полагал, что сколько-нибудь последователей найдется даже у самого нелепого, странного конструктора теорий, а нелепым он себя нисколько не считал, поэтому пророчил: предназначение его велико, мысли его останутся в истории, и всякая мысль насущная его вопьется в сознание человека, а затем повлияет если не на это, то на следующие поколения, обрастая последователями и создавая уникальную систему, что бывает, когда художник или ученый обгоняют время.

Кроме всего, думал он, конечно, много и о материальном: о будущем своем доходе, о положении, которое придет к нему при жизни, об учениках и окружении, в общем-то, обо всем, что он так настойчиво подмечал вокруг и иногда пытался осуществить.

Он рассуждал, с чего б начать введение, поэтому для лучшего ощущения деятельности включил компьютер и пошел открывать окна во всей квартире – компьютер обычно загружался довольно долго, потому что имел необходимость соответствовать атмосфере жилища. Несколько освещенных комнат освежились прохладным воздухом. Он плеснул в стакан воды – пришлось несколько раз ополоснуть емкость, полную пыли, затем снова прошел в свой кабинет и теперь уже готовый к погружению сел на скрипучий деревянный стул.

Г-н писатель смотрел на монитор, по которому вкруговую бегало несколько однотипных фигурок. Компьютер все еще не включился полностью и находился в состоянии загрузки, поэтому можно было еще пару раз продумать начало повествования и общую структурированность, которая незаметно, как казалось мыслителю, примет в себя идею, в будущем, вероятно, обратившую бы все предыдущие людские достижения в пыль. Г-н писатель сидел неподвижно и лишь иногда отвлекался на шум, исходящий с улицы.