Похороны ведьмы

Но в тот момент, когда Дебрен втискивал четырехрукий якорь-"кошку" между скалой и узлом, выше разогнавшейся платформы замерло все: и рычаг движителя, которым Вильбанд управлял левой рукой, и занесенная для удара правая рука, и базальтовый груз, которому предназначалась роль снаряда. Магун закрутил лапами "кошки", как рулем корабля, вывернул голову, пытаясь понять, что произошло, но не успел. Вильбанд – в противоположность Дебрену ничего не пытавшийся понять – по-прежнему словно загипнотизированный смотрел на кандидата в жертву, и тут левое переднее колесо тележки угодило в скрытую соломой выбоину. Тележку развернуло не меньше, чем на десять румбов, а сам камнерез вылетел из нее, словно снаряд из плохой катапульты.

По волосам наклонившегося магуна прошел уже знакомый порыв ветра. Довольно сильный: сорванные с вершины скалы песчинки ударили в лоб, словно рой выпустивших жала пчел. Если бы удар пришелся по глазам… Но сам по себе он был не слишком опасным: импульс оказался чересчур коротким. Точнее, та часть импульса, которая попала в цель. Потому что большая часть впустую прошла стороной. Похоже было на то, что колдующий ослеп и швырялся мощью как попало.

– Убью…

Странный голос. Собственно, даже не голос, а шепот. Их разделяла скала с шершавой поверхностью, и по степени натяжения веревки Дебрен не мог определить, то ли это сильный нажим на легкие, то ли умеренный на горло, – но в хриплой угрозе полупридушенной жертвы страха и отчаяния было, пожалуй, больше, чем ненависти. Веревка явно попала куда надо, а он оказался удачливее того, кто пытался ее стряхнуть.

Удачливее… кого? Что представляет собою задыхающееся, натужно хрипящее существо, по голосу определить трудно. Но Дебрен, хоть он за всю свою жизнь ни разу не беседовал с големом, совершенно иначе представлял себе возможный голос существа из глины и камня.

Что-то тут не так.

– Брось арбалет! – Сомнения сомнениями, но в одном он был уверен: прежде всего чудовище надо обезоружить. – Не то затяну петлю! Слышишь? Я затяну веревку!

"Кошкой" он уже больше пользоваться не мог – и без того чуть не выломал себе суставы при последнем четвертьобороте. Это облегчило ему решение. Он прыгнул направо, ближе к перевернутой тележке и лежащему рядом Вильбанду. Сейчас между ними было не больше дюжины шагов.

Дальше идти нельзя. Его остановила вспышка солнца на стальной дуге. Арбалет был нацелен на Вильбанда и готов к выстрелу.

– Стреляю, – прохрипел тот, кто держал оружие. Держать у него получалось лишь немногим лучше, чем говорить, оружие несколько мгновений покачивалось во все стороны, но расстояние и впрямь было невелико, и Дебрен мгновенно понял, что только в одном случае из двух болт пройдет мимо цели.

Решение пришло само.

– Тогда я тебя удушу, – проворчал он, вжимаясь спиной в нагретый солнцем камень. Он потерял из виду дугу арбалета, зато обрел куда как большую возможность выйти невредимым из-под действия какого-нибудь хитроумного заклинания.

– Нет!

В первый момент он подумал, что противник готов стрелять: его обманула паника в глазах Вильбанда. Лишь взгляд калеки, явно игнорирующего восточную часть скалы, дал ему понять, насколько он ошибался.

– Мы связаны законом, – неуверенно бросил он, – и моральным правом. А я служил в императорском флоте и знаю массу заклинаний, касающихся веревок и узлов. Я давно мог бы убить тебя, если б хотел.

– Иди ты в… – Голос был, кажется, послабее. Голему явно недоставало дыхания.

Голему?

Сучья мать, ему снова померещилось, будто голос скорее напоминает шепот какой-то…

– Это девушка! – Вильбанд тоже кричал тише, но в его словах звучал протест. – Отпусти ее, Дебрен! Она задыхается!

Камнерезу совсем нельзя было верить. По лбу у него текла кровь, светлые глаза сделались маслянистым, как у пьяного или крепко получившего по голове, ну и прежде всего, здесь никто не использовал трансформирующих заклинаний. Голем никак не мог ни с того ни с сего превратиться в девушку. Слишком много ударов по артистической голове – вот и все.

Но этот голос…

Дебрен повел себя как кретин, а не как чародей, и просто-напросто вылез из-за скалы. Хорошо хоть с палочкой в руке. Правда, он тут же забыл о ней, и, если бы девушка выстрелила, он дал бы забить себя как теленка.

Аза скалой, прильнув к ней спиной, действительно сидела девушка. Самая что ни на есть обыкновенная девушка.

Все, кроме ореховых глаз, было у нее цвета земли и камня, вероятно, поэтому Вильбанд упустил детали, в первый момент приняв ее за голема. Было жарко, и она вспотела, но покрывающий кожу слой серой пыли налип не на пот, как это бывает у горняков, работающих в каменоломне. В первый момент Дебрену показалось, что она нагая, но нет, на ней была куцая рубашка-безрукавка с неглубоким широким вырезом. Нечто подобное носили русалки, если верить древним илленским барельефам.

Серое существо, несмотря на, бесспорно, взрослые черты лица, размерами тела походило на десятилетнего ребенка. Ощущение несоответствия крылось в формах этого детского, казалось, тела.

В формах – близких к идеалам из мужских снов.