Похороны ведьмы

– Нет, вы слышали?! Ну и хам! Дебрен неопределенно ухмыльнулся.

– Тебе тоже мой запах мешает?

– Упаси Боже, – усмехнулся он. Она не поверила, поэтому он пояснил: – Я малость заблокировал обоняние. Так, заклинаньице небольшое.

– Очень мило с твоей стороны, – проворчала она.

Некоторое время они сидели молча. Дебрен с помощью палочки зондивал скалу. Ту, что располагалась около графини, и ту, которая была самою графиней. Курделия смотрела на стену замка.

– Он был прав, – сказала она вдруг, – в смысле самоубийства. Вообще-то хорошо, что вы пришли. Во-первых, раскрыли мне глаза на некоторые вопросы. А во-вторых, мне представилась оказия. Пожалуй, неповторимая. Ты не мог бы…

– Нет.

– Погоди. Ты не знаешь, что я хочу сказать.

– Почему же? Знаю: пусть все останется так, как есть. Этот камень, – он стукнул палочкой по ее левой ягодице, – почка, половина кожи на спине, бедро. Мелкие комочки в различных органах… У гномов врожденная сопротивляемость к силикозу, вот ты и выжила. Но как человек… Так что помалкивай. Я предчувствую, что юристы начнут тяжбу, пытаясь решить, жива ли ты еще или уже нет. А эта публика любое слово может использовать против тебя.

– Ах как страшно! – насмешливо улыбнулась она. – Ты понимаешь? Я прошу, чтобы ты меня добил. Хуже этого они могут со мной что-нибудь сделать?

– Не добивать, – сухо прервал он. – И похоронить такой, какая ты есть.

На этот раз она побледнела. Дебрен взял ее за запястье. Начал молча подсчитывать пульс.

– А зачем вы, если по правде, пришли?

– Я не лгал: устроить тебе похороны.

– Независимо оттого, какой вы меня найдете?

– Мне и в голову не приходило, что ты можешь быть живой, – ответил он не сразу.

– Тебе – нет, – кивнула она. – Допустим, я верю. А другим? Что ты о них знаешь?

– У Вильбанда есть причина быть здесь, – проворчал он. – Единственный случай получить свое. А Зехений…

Он не знал, что сказать. Она прищурилась, насмешливо глянула на него, потом – уже серьезно – на бочкокат.

– Сколько, он сказал? Три стакана? – Дебрен слегка похолодел. – Вы ведь последнее время не пили из этой бочки? Верно?

– Ты… ош… ошалела? Думаешь, я хочу тебя от…

– Значит, не пили, – отметила она. – Ну-ну. Неглупо. И ты даже мог бы колесом поклясться, что никакой отравы не подавал. А его в это время вообще рядом не было.

– Что ты плетешь, графиня? – Он уже успел остыть. – Зехений – известный миссионер. Зачем бы ему…

– А зачем тогда он сюда приплелся? Ну; зачем? Дебрен встал, подошел к бочкокату открыл люк, смочил пальцы. Лизнул.

– Успокойся, – пожала она плечами. – Окажи мне услугу. Если ты действительно человек порядочный, то спроси только, не очень ли это больно. И сколько надо выпить, чтобы быстро, без глупых мучений… – Дебрен, не слушая, энергично направился к дому. – Ну что, Дебрен? Спросишь?

Труп был свежий, самое позднее – вчерашний. Дебрен нашел его в конце лестницы на третий этаж. Босые ступни мужчины лежали на ступенях, и нетрудно было догадаться об остальном. Тем более что крысы добрались до мяса, игнорируя – по крайней мере временно – розовый кусочек мыла, касающийся ступни покойника. Дебрен переждал, пока пиршествующие хвостари разбегутся, наклонился, осмотрел подошвы ступней. Потом ступеньку. Мыло было сухое, камень и ноги тоже. Это как раз неудивительно – лето. Удивительно другое – отсутствие на коже и ступенях белого налета.

Он ощупал шею мертвеца. Кость переломлена точно там, где положено: на стыке с затылком. Вроде бы и хорошо, в самом слабом месте. Хуже другое: спереди, на лбу, из-под сукровицы и лопнувшей кожи проглядывал белый череп, а деревянный колышек, скрепляющий полы кафтана на груди, не столько треснул, сколько был раздавлен. Дебрен протянул его сквозь петельку, раскрыл рубашку, осмотрел углубление на груди. Синяка почти не было, крови тоже: видимо, босоногий умер сразу же, как только что-то небольшое и тупоносое разбило ему грудину. Интересно. Рана рядом со сломанным позвоночником тоже не очень кровоточила, однако обе были явно смертельными. Если виноваты не мыло и лестница, значит, кому-то здорово не терпелось. Если ступени – значит все в норме. Лестница крутая, неудивительно, что он падал так быстро.

Дебрен осмотрелся. И на всякий случай достал палочку.

Он обходил комнату за комнатой. Их было не очень много: замок габаритами не отличался. Мебели тоже негусто, а пожитки, как обычно в ранневековье, держали в сундуках, поэтому установить, сильно ли ограбили здание, было трудновато. Торопливо – факт: кое-где на полу валялись брошенные предметы. Но случайные, порой совершенно пустяковые, типичные для убегающих людей, захваченных врасплох пожаром или нападением. Какие-то старые туфли, платьице, коробочка с приборами для шитья, медный кубок… Правда, была и выломанная крышка запертого на замок сундука, но и тут чувствовалась случайность: вместо молотка взломщик воспользовался тяжелым подсвечником, а судя по бурым следам, вдобавок и сам неплохо покалечился.