Похороны ведьмы

Другие трупы Дебрену не попались. Если не говорить о паре кошачьих, гниющих в одной из запертых комнат. Полумумифицированные останки воняли так жутко, что Дебрен тут же ретировался, отказавшись от мысли проверить, не мумифицируется ли кто-нибудь еще в кровати под балдахином. Впрочем, оправдание для себя он нашел быстро: это была единственная такая кровать во всем доме. Причем, несомненно, хозяйская, но хозяйка-то в ней не лежала.

Лишь проходя мимо трупа с переломанной шеей, он подумал, что учел не все. Любителей полакомиться графиней могло быть больше, чем единственный брат сестры Индюков. Совесть Курделии была отягощена куда как более серьезными грехами, что же ей мешало скрашивать себе вдовье одиночество?

Однако эту мысль он отбросил. Если даже все было именно так, то это ее дело.

Зехения он нашел там, откуда вообще-то следовало начинать поиски: на кухне. Монах сидел около печи и, щурясь, грыз кусок сыра.

– Сам не знаю, – покрутил он головой, увидев чародея. – Вроде и не пахнет, но что-то мне в нем… Как у тебя со вкусом, Дебрен?

– Неважно. С обонянием тоже. – Дебрен остановился на пороге, угрюмо взглянул на миссионера. – Поэтому ты должен простить мне, возможно, недостаточно умный вопрос. Что содержится в твоей воде?

– А? В воде?

– В воде. В твоей. Той, что в бочке.

Зехений отложил сыр и ответил ему взглядом, который мало чем отличался от недоверчивого взгляда Дебрена.

– А почему я должен тебе отвечать?

– А почему не должен?

Из коридора донеслось тарахтенье деревянных колес. Либо запас вина в погребе действительно оказался весьма скромен, либо Вильбанд куда-то спешил. Во всяком случае, управился он быстро.

– Рецептура не подлежит огласке, – холодно ответил монах. – Я на этом ничего не выгадываю, но не думай, будто позволю выгадывать другим. Знаю я таких. Дурных подделок наклепают, за полцены наивным продадут, а потом ищи-свищи ветра в поле, если девка с животом жалобу подавать прибежит. Нет. Не скажу.

– Понимаю, – буркнул Дебрен. – Логичное объяснение. И я его приму, если ты так же логично скажешь, чего ты здесь в действительности ищешь.

– Жратвы, – сверкнул зубами Вильбанд, въезжая на кухню. – Как всякий служитель господень. Что им осталось из удовольствий мира сего?

– Богохульствуешь, – одернул его Зехений. – А ты, Дебрен, ерунду несешь. Забыл уже? Нам здесь поручили похоронить…

– Ведьму и иноверку, которая путает Махруса с кабатчиком, заменяющим горячительные напитки водой. Вдобавок мертвую, как это принято при похоронах. Только не вздумай сказать, что человек, не имеющий ни минуты свободного времени, пожертвует два дня, а то и больше, чтобы оказать последнюю услугу– Перед смертью – это я еще понимаю. Но после? Ведь для покойницы ты уже ничего сделать не можешь.

– Каждому полагается отходная молитва.

– Но не твоя. – Некоторое время они сверлили друг друга хмурыми взглядами. Вильбанд, прижимая к груди запыленную бутыль, беспокойно поглядывал на них издали. – Не лги, брат во Махрусе. Я должен знать, что ты по правде собираешься здесь делать.

– Угрожаешь? – Зехений правильно расценил его интонацию.

– Что-то такое есть в твоей воде, – спокойно сказал Дебрен. – Не могу сразу определить, что именно. Возможно, и не отрава, но исходить я все же вынужден из предположения, что какой-то яд. И промыть даме желудок. А также проделать несколько других процедур, еще менее приятных. Она очень слаба, и это может ей повредить, поэтому, пожалуйста, не перетягивай струны.

– Что?! – Бутыль чуть не хлопнулась об пол, но Вильбанд, похоже, этого даже не заметил. – Он ее отравил?

– Вы что, сдурели? – занервничал монах. – Да я могу ее запросто на костер отправить. На кой же мне…

– Теперь, когда она слишком много выболтала, пожалуй, можешь. Но не тогда, когда мы сюда отправлялись. А кроме того… На сожжении ведьмы Церковь ничего не выгадает. Да и Удебольд тоже. Слишком уж много злоупотреблений совершено при охоте на чародеек, так что даже у нас, на Западе, духовным властям, как правило, ничего не достается из имущества осужденной. У родственника тоже возникли бы проблемы, если Курделию в дым обратить. Ему пришлось бы перед судом доказывать, что имущество не имело дьявольского происхождения, а на это требуется время, расходы… Так что действительно лучше всего проделать нужное тайно: отравив ее.

– Башку разворочу! – Звуки донеслись снизу, но, пожалуй, не только поэтому они ассоциировались у Дебрена с собачьим ворчанием. Ярость Вильбанда тоже была собачьей, откровенной и спонтанной.

На всякий случай Дебрен быстренько встал между калекой и миссионером.

– Считайте, что графиня – моя клиентка, – сказал он. – Ты знаешь, что это значит. Теперь все, что касается поручения, становится секретным и уйдет вместе со мной в могилу. Сведения, полученные при исполнении взятых на себя обязанностей, я не имею права разглашать. Так что можешь смело…