Похоть

— Бессмысленно, — Карвахаль пожал плечами.

— Слушай, а ты не думаешь, что именно из-за этого он и грохнулся тогда?

— Думаешь, разглядел?

— Слушай, чтобы ты по его поводу не думал, он совсем не профан. Голова у него работает, и глаз отменный.

— С чего ты взял, что я так думаю? Я его ни дилетантом, ни невеждой и не считаю. — Рамон Карвахаль застыл за столом с понуро опущенными плечами. — Да, у него хороший глаз, и он мог это заметить. Но, если он это видел, что за резон убирать? — Карвахаль вздохнул. — Я не мистик вообще-то, но подобное пугает.

Бельграно кивнул.

— Да, странное совпадение. Но послушай, я не понимаю другого. — Франческо наклонился к Карвахалю и заговорил почти шёпотом, — почему ты это терпишь? Одного твоего слова было бы достаточно, чтобы прекратить всё это.

— Ошибаешься. Будь это так, я давно бы его сказал.

— Он поступает непорядочно.

— Он поступает, как может. Не мне его судить. — Карвахаль вдохнул и помрачнел. — Однако хватит болтать, надо заканчивать. Сейчас я займусь лицом, потом подправлю фон и пробелы.

На лице любовника, блестяще восстановленном реставратором, застыло то расслаблено-счастливое выражение, что предшествует излиянию семени. Скол лица женщины, очищенный и, как сказал Карвахаль, почти полностью уцелевший, лежавший в картонной коробочке между слоями ваты, теперь был извлечён и выложен на поверхность росписи. Там было три основных куска и два поменьше. Тончайшим пинцетом Рамон вытащил один из них и безошибочно уложил его на слой клея к верхнему краю скола, у кромки волос.

— Паззлы, — прошептал Бельграно.

— Мозаика, — поправил Карвахаль. — Сейчас мы увидим эту красотку. Я, сколько скол ни разглядывал, так и не смог представить себе её лица. 3D тоже ничего толком не показало.

— Ну, давай.

Кусочки изображения ложились рядом как части головоломки, лицо женщины кривилось из-за клеевой подложки, но вот Карвахаль, точно ювелир, осторожно прижал к собранному лицу марлевый тампон и удалил остатки клея.

Он приподнялся, разминая затёкшие руки, потом убрал марлю, и Бельграно неожиданно грязно выругался.

Хэмилтон, с удивлением подняв глаза на них обоих, выпрямился и замер. Покрасневший Бельграно злобно косился на работу Карвахаля, а тот с оторопелым выражением на умном и тонком лице растерянно мигал, глядя на смонтированный фрагмент.

— Я бы подумал, что ты пошутил, если бы сам не видел… — зло прошипел наконец Бельграно. На его щеках и шее ещё оставались красные пятна. Дышал он через рот.

Карвахаль облизнул пересохшие губы.

— Мистика какая-то…

— Да уж, но когда это увидит Тэйтон, это перестанет быть мистикой и превратится в кошмар.

— Уймись ты, — голос Карвахаля зазвучал как приказ.

Заинтригованный Хэмилтон тихо поднялся, подошёл к ним и из-за спины Карвахаля бросил осторожный взгляд на фреску. Теперь краски росписи проступили во всей своей царственной роскоши. Тускло-алый засиял кармином, синий переливался индиговым, палитра искрилась весенней зеленью и охряной желтизной.

Но невольно проступившее восхищение Хэмилтона вдруг сменилось липким ужасом: на фреске на обессиленном любовнике в экстазе страсти скакала его возлюбленная. Растрёпанные светлые кудри окружали чуть искажённое каким-то вампирическим наслаждением лицо ночного демона, лицо суккуба. На гладком сочном бедре чернела маленькая родинка. Изящная ножка была странно вывернута на ложе, и, теперь Хэмилтон отчётливо видел это, была шестипалой.

Стивен узнал Галатею.

Глава десятая

В мире много странностей, в которые трудно поверить, но нет такой, что не могла бы произойти.

Неизвестный автор

Он покачнулся, но ухватился за край стола, торопливо отступил и снова сел за микроскоп. Мысли остановились, в голове был полный сумбур. Как же это? Как? Карвахаль же датировал фреску невесть каким годом до нашей эры! Мысль же о том, что кто-то мог подшутить, нарисовав подобное в руинах, была и вовсе бредовой: о его связи с Галатеей никто не знал! Да и роспись нашли до того, как им удалось встретиться! Все это было просто нелепым совпадением, случайным дурным сходством. Ведь никто и не заметил, что любовник на фреске похож на него. Он похож на Хью Гранта, актёра! Но если разобраться-то, тот — просто типаж красивого сердцееда с обаятельной улыбкой.

Простая случайность, твердил себе Хэмилтон, простая случайность. И сходство Галатеи с этой вакханкой, конечно же, тоже случайность. Он сам с первой же встречи заметил, как универсально её лицо, но, если вдуматься, она похожа на Линду Евангелисту, тот же типаж. Так что всё это просто вздор. Нечего и беспокоиться.