Похоть

Арчибальд Тэйтон, главный подозреваемый, помолодел на пять лет, выглядел свежим и отлично выспавшимся. Вчера Аманатидис дал ему около сорока, сегодня — чуть за тридцать. Лоуренс Гриффин казался таким же растерянным, как и накануне, Рене Лану явно успокоился. Спиридон Сарианиди был насуплен и препирался с кухаркой по-гречески, Рамон Карвахаль, внешне невозмутимый и безмятежный, всё же бросал порой беспокойные взгляды на сестру. Дэвид Хейфец был точно с похмелья, Стивен Хэмилтон, казалось, не спал ночь. Долорес Карвахаль выглядела точно так же, как вчера, и походила на икону Богородицы, Берта Винкельман тихо беседовала с мужем об анализе костяной пиксиды диаметром четыре дюйма, с рельефными изображениями лошадей, атакованных грифонами.

Аманатидис не стал терять времени и попросил синьорину Карвахаль уделить ему несколько минут. Долорес поднялась и прошла за следователем к дивану. Тут же были и остальные, но следователь попросил никого не мешать ему. Он мог бы увести Долорес в её спальню, но специально не сделал этого.

Начал он спокойно и уверенно.

— Скажите, где вы были, когда убили миссис Тэйтон?

Спина Рамона Карвахаля дрогнула, но на эту удочку Долорес, конечно, не попалась.

— Я не знаю точного времени убийства и не могу вам ответить.

— Простите, я забыл вам сказать. С пяти вечера до половины шестого.

Долорес на минуту задумалась.

— После обеда мы с братом, мсье Лану и синьором Бельграно были на верхнем раскопе. Обычно всё там работают до шести, но вчера приблизительно в пять двадцать брату позвонил мистер Хейфец и попросил нас всех прийти на виллу. Брат сразу сказал мсье Лану и синьору Бельграно, что надо идти, там нужна их помощь. Они ушли.

— Вы остались одна?

— Нет, были ещё два волонтёра. Но брат сказал, что на сегодня мы закончили. После этого я зашла в таверну, сделала покупки и тоже пошла на виллу.

— Какие покупки?

— Сигареты и испанское вино для брата. — Долорес умолкла.

— Что было после?

Долорес Карвахаль пожала плечами.

— Я пришла на виллу. Было уже где-то половина шестого. Тут была неразбериха, все искали миссис Тэйтон, мистер Хейфец был очень обеспокоен и ругался.

— А почему, по-вашему, миссис Тэйтон не хотела оставаться под надзором мистера Хейфеца?

— Я не знаю, — утомлённо проронила Долорес Карвахаль, при этом Аманатидис абсолютно точно понял, что она лжёт. Хейфец поднял на неё глаза и тут же опустил их.

— Она часто уходила из-под надзора?

— Я не могу этого сказать, но несколько раз я видела, что мистер Хейфец искал её.

Долорес Карвахаль держалась с редким достоинством и самообладанием. Что же, придётся несколько смутить её.

— Вы были подругой миссис Тэйтон?

— Нет, мы не дружили.

— А с мистером Тэйтоном — дружили?

Долорес усмехнулась.

— Я люблю мистера Тэйтона.

Арчибальд Тэйтон молча сидел у окна, опустив на колени могучие руки.

— Даже так? — растерялся Аманатидис. Подобного прямого признания он не ожидал. Однако не преминул им воспользоваться. — И давно вы в связи?

— Связи между нами нет, но я люблю этого человека, и теперь надеюсь стать его женой.

— И это несмотря даже на то, что он, возможно, отправил свою жену на тот свет?

Тэйтон не пошевелился. Долорес улыбнулась.

— Это совершенно невозможно. Арчибальд — человек чести, он никогда не смог бы никого убить. Я хорошо его знаю.

Аманатидис несколько минут молча созерцал Долорес Карвахаль. Если человек говорит правду, его трудно вывести на чистую воду. Эта девица не удостаивала лгать. Что же, у неё было умение опираться на факты, но что бы будешь делать, красавица, когда факты кончатся?

— Синьорина, позвольте мне вопрос. Вам, судя по паспорту, двадцать четыре года?

Долорес утвердительно кивнула.

— А мистеру Тэйтону тридцать шесть лет.

Долорес снова кивнула.

— Между вами двенадцать лет разницы, при этом вы любите этого человека и надеялись стать его женой? — голос следователя стал вкрадчив и по-лисьи осторожен. — И вы любили и надеялись и раньше, несмотря на то, что возраст миссис Тэйтон — двадцать девять лет? Простите, синьорина, но на чём была основана ваша надежда? Разве не резонно было предположить, что никаких надежд у вас нет и быть не могло? Мистер Тэйтон — католик, жена его совсем молода. На что вы надеялись? Что переживёте его жену? Или что он переживёт свою жену, которая на семь лет моложе его? Но, согласитесь, разумный человек на такое рассчитывать не может.

— Надежда умирает последней, — Долорес перестала улыбаться и тяжело вздохнула.

— Не морочьте мне голову, синьорина. — Аманатидис встал. — Вы либо всё это время планировали убийство, либо знали некий факт, который бы питал ваши надежды.

— Я его знала.

Тэйтон едва заметно дёрнулся, но головы не поднял, а Дэвид Хейфец побелел.

— И что был за факт?

— Я знала, что Арчибальд любит меня, и готова была ждать годы.

Аманатидис почувствовал, как из полосы света, в которую он вдруг вступил, его вновь втягивают в долину Теней.

Неожиданно в кармане следователя завибрировал телефон. Аманатидис недовольно выхватил его, желая отключить, но замер. Звонил Теодоракис.

— Босс, нужны отпечатки пальцев всей компании. Мы нашли его.