Похоть и Магия

И с этими словами, отчитавшая меня, словно последнего школьника, безопасница развернулась и, сверкая голыми ягодицами, прошла ко стене, за которой был ее номер. Быстрая вспышка магии, и ее тело вновь превращается в объемную тень, легко проходящую сквозь материал и мои чары. Спустя еще секунду в комнате не остается никого, кроме пребывающего в крайне сложных чувствах попаданца.

Попаданца, который смог выдохнуть и отлипнуть от стены только спустя еще минуту минимум.

- Дела-а-а-а...

Одевался я неторопливо, во всю терзаясь весьма хмурыми мыслями. Точно такими же они остались, когда я снимал с комнаты наложенную ранее защиту. Не улучшилось мое настроение и тогда, когда я спустился вниз, на завтрак. Овощное рагу и запеченная птица, вместе с каким-то салатом, казались пресными на вкус и совершенно неважными, а обретенное за ночь спокойствие испарилось без следа.

Милайя тоже молчала, ни словом, ни видом не показывая своих недавних чувств. Сразу видно, кто тут агент национальной безопасности, а кто просто погулять вышел. В карету мы сели, так и не заговорив, что, в сочетании с моей задумчивой рожей, могло бы дать пищу для слухов, если бы хоть кого-то из нас волновали возможные слухи.

Я думал.

Не ускоряя себя медитацией.

Не погружаясь в транс.

Своей головой, можно сказать личной, думал.

Думал и молчал.

Потому что во многом Милайя права, я так ношусь со своим тонким мировоззрением, которое намного более гуманно и высокоморально, чем весь этот мир скопом, но при этом практически не делаю никаких попыток как-то этот мир поменять. Единственный раз, когда я действительно сделал поступок, достойный своих собственных представлений о добре и зле, так это когда восстанавливал память Лане. Все остальное время я и впрямь плыл по течению, словно дерьмо в реке. Реагировал на внешние раздражители, а не пытался как-то их предвидеть и избежать.

И с этим действительно пора что-то делать.

Примерно спустя три с половиной часа, когда мы уже давно тряслись в карете, я все же сказал то, что должен был сказать практически сразу, еще только дослушав обвинительную речь Милайи:

- Знаешь. Я с самого начала считал тебя законченной стервой и мразью просто эпического масштаба. Я ничуть не ошибся, к сожалению, и сейчас считаю так же, пусть ты теперь и моя соратница. Но. Спасибо тебе за урок, Милайя. Действительно спасибо.

В ответ на небольшой ручеек пафоса я получил болезненный тычок миниатюрным кулачком в бок, и сказанную нормальным, а не равнодушно-спокойным, голосом фразу:

- Умерь патетику, Роланд, а то чувствую себя героиней любовного романа пера Ле-Ринкара. А за урок - всегда пожалуйста. Для чего еще нужны бессердечные твари вроде меня, как не для мотивирующего тычка лезвием шпаги. А то без нее, шпаги, которой тыкают, молодые оперативники никогда не начнут шевелиться. - Говоря это, она даже не оторвалась от чтения (перечитывания) оперативной сводки из Радежа.

- И все же, я благодарен. - Настаиваю.

- Лучше не напрягай язык пустыми словами, раз уж усвоил сказанное, а то ты, наверное, помнишь, сколько и каких применений я для него придумала. Соберись, Роланд, и готовься сражаться за свое, да и мое тоже, будущее. От успешности наших дальнейших действий зависит слишком многое.

- Да уж. Постараюсь. Все же языком я предпочитаю именно говорить.

Тихий смешок с ее стороны обозначил, что моя шутка оказалась не настолько плоской и неудачной как обычно. А я действительно взял уже прочитанную Милайей сводку и начал продираться сквозь рукописный текст с трудом понимаемого языка. Настроение не то чтобы улучшилось, но сделанный втык несколько сбросил пелену с глаз, заставив по-иному посмотреть на собственные действия.

В Радеж я въезжал уже полностью спокойным.

И безо всяких медитаций.

Глава 30

Радеж - весьма крупный город, лишь немного уступающий тому же Гас-Пеламу в численности населения, но ощутимо превосходящий его в занимаемой площади. Немалая часть артефакторских и амулетных мастерских, алхимических лабораторий и совсем несвязанных с магическими практиками мануфактур сосредоточены именно здесь. Пусть это место и не является именно торговым городом, но торговцев и караванов тут столько, что в глазах рябит. В большинстве своем они прибывают сюда для того, чтобы скупить предлагаемые городом товары и сырье. Пусть львиная доля местных предприятий принадлежит государству, но продавать "левую" продукцию для личного обогащения местным сами Боги велели. Буквально велели. Целых два бога торговли: Самун-Ша, покровитель честных деляг, и Рарс-Кромешник, благословляющий контрабандистов, скупщиков краденного и спекулянтов - вполне допускали подобные операции, как нечто благое и правильное.